|
|
Российский Фонд Трансперсональной Психологии |
Международный Институт Ноосферы |
||
|
||||
|
г. Москва
|
|
|
|
|
||||
|
Дмитрий Рязанов ОЦИФРОВАННЫЙ ДЬЯВОЛ Впервые опубликован в книге Евгения Файдыша Вы думаете, что наши еврейские книги Предисловие автора «Оцифрованный Дьявол» – это футурологический рассказ, который призван показать читателю один из возможных вариантов развития нашей цивилизации. Его финал пессимистичен, в нем нет места надеждам на «светлое будущее» и духовную трансформацию человечества. Это рассказ-антиутопия… Некоторым людям, привыкшим к голливудскому happy end может показаться, что автор несколько сгущает краски и слишком мрачен. Но на наш взгляд нельзя закрывать глаза на подобные сценарии нашей будущей истории, которые в настоящее время по многим признакам становятся все более и более вероятными.
Рис. 1. Корабль дураков. J. Bosch, 1495 – 1500 гг. Кроме того, некоторые эпизоды рассказа представляют нашу реальность во многом даже более благополучной, чем она имеет быть. Скажем, главный герой рассказа, работая в крупной научно-исследовательской организации – московском вычислительном центре – умудряется вести плодотворные научные изыскания, получает за это награды и совершает грандиозное научное открытие. Что совершенно нереально в условиях маниакального преследования отечественных творческих ученых и педагогов и агонизирующей российской науки и высшего образования. Возможно, для многих данный факт является несколько неожиданным и преувеличенным, однако наша действительность говорит сама за себя. Средневековая инквизиция со своими гонениями и пытками бледнеет перед изощренной жестокостью современных чиновников, безжалостно расправляющихся с самыми передовыми научными школами и, самое главное, с теми, без которых «наука» и «образование» превращаются просто в написанные на бумаге слова. В слова лишенные всякого смысла и содержания… С Учеными и Педагогами, с людьми, которые бескорыстно (и почти бесплатно) готовят новые кадры и ведут научные изыскания. Автор, проработав более десяти лет в ведущих технических университетах, таких как, например, Московский физико-технический институт и МГТУ «СТАНКИН», своими глазами видел как крупнейших ученых и опытнейших преподавателей, всю свою жизнь посвятивших исследовательской и образовательной работе, травят, унижают и выгоняют на улицу без гроша в кармане. Tomás de Torquemada кажется невинным младенцем по сравнению с любым чиновником от науки и образования, отдающим очередное распоряжение о бесчеловечной расправе над своими же бывшими коллегами, с которыми они сами учились и работали многие годы. Большинство средневековых инквизиторов, по крайней мере, были искренне убеждены в том, что они борются с ересями, очищают мир от скверны и помогают грешникам обрести спасение (автор не оправдывает инквизиторов, которые, естественно, поступали очень жестоко). Современные же представители так называемой «российской элиты» сознательно выступают против собственного народа, ненавидят свою Родину и преследуют «инакомыслящих» с изощренной жестокостью матерых палачей, отлично зная, что подобные действия неизбежно приведут нашу страну к полному краху. Зато «цифровое государство» и «цифровая экономика»… Зато грандиозные планы по переходу на биометрическую идентификацию… Насаждение mass culture и внедрение Числа зверя в повседневную жизнь каждого человека… Создается впечатление, что наши лидеры соревнуются между собой за право первым совершить Срамный поцелуй в знак своей верности Вельзевулу. Но единственный виновник всего этого – это мы с вами. Ибо Господь дал человеку право выбора, право выбирать жизнь или смерть, благословение или проклятие… И мы забыли свое истинное предназначение Человека… Забыли, что человек только тогда может иметь право назвать себя Человеком, когда он осознает себя как духовную сущность, как существо, призванное идти по стезе духовного поиска и духовной трансформации. Мы уже давно перестали думать о чем-либо, кроме как об удовлетворении своих самых примитивных животных наклонностей. Мы считаем, что голова – это орган для пережевывания пищи, а руки – инструмент для доставки оной в ротовое отверстие… Тогда чем же мы отличаемся от наших домашних питомцев – собак и кошек? Также каждый день встаем с постели, получаем свою порцию «сухого корма» и смотрим на окружающий мир, как сидящая на подоконнике Мурка. И более того, во многом наши любимцы уже давно превосходят нас. Они, по крайней мере, способны на искреннюю преданную дружбу, способны пожертвовать собой ради человека, которого считают другом. Вспомним хотя бы известную историю о маленьком скай-терьере Greyfriars Bobby, который после смерти хозяина – эдинбургского ночного обходчика – в течение четырнадцати лет до своей собственной смерти охранял его могилу. Но возвратимся с рассказу… Его главный герой ученый-материалист, сделавший стремительную карьеру в сфере информационных технологий, и который… Впрочем, все это внимательный читатель сможет узнать из приведенного ниже текста. Рязанов Д. I Гроза бушевала. Над огромным, покрытым багровым предзакатным покрывалом городом то и дело вспыхивали змеящиеся молнии подобно огненным трещинам на засыпанных пеплом склонах пробуждающегося из долгой спячки вулкана. Оглушительные раскаты грома заставляли вздрагивать гигантские небоскребы, серыми железобетонными колоннами подпирающие исходящие дождевыми струями тучи. Казалось, сложенный из циклопических блоков небосвод грозит раздавить съежившиеся от страха улицы с панически мечущимися жуками-автомобилями. Порывистый, шквальный ветер, яростно кружась в диком неистовом танце, то взмывал над плоскими крышами высотных зданий, то со свистом устремлялся вниз, ударяя мириадами крупных капель в зеркальную поверхность мутных энергосберегающих стекол, незрячими бельмами тускло светящихся в сгущавшихся сумерках. По ту сторону одного из бесчисленного множества совершенно одинаковых, а потому безликих окон, ровными шеренгами выстроенных вдоль прямоугольников стен, за компьютерным столом из дешевого пластика, распространяющего по всему помещению резкий неприятный запах, сидел человек. Это был сгорбленный узкоплечий мужчина неопределенного возраста с бледным изможденным лицом, как будто сошедшим с фотографии личного дела одного из узников Освенцима; только у заключенных глаза бывают тусклые безучастные, взор же сидящего горел таким неестественно ярким огнем, что казался почти безумным. Лежащие на столе руки с грязными неостриженными ногтями на судорожно скрюченных пальцах были недвижны, словно высеченные из мрамора древнегреческим скульптором. Его одежда представляла собой характерный атрибут персонажей картины Репина «Бурлаки на Волге» – настолько она была измята и разорвана, и к тому же создавалось впечатление, что владелец не снимал ее много дней подряд. И все это являло странный, какой-то неестественный контраст с почти идеальной белизной потолочных покрытий со встроенными в шахматном порядке светильниками, заливающими оклеенные виниловыми обоями стены комнаты болезненно-белым, чуть мерцающим светом. Мысли бурлящим водоворотом вращались в растерзанном сознании человека. Они то свивались в огромный клубок, висящий посреди пустого беспредельного пространства, то с быстротой пикирующего на добычу сокола разлетались в разные стороны, и от этого слегка кружилась голова, и перехватывало дыхание. И все же впервые за многие и многие годы человек чувствовал себя настолько переполненным невыразимым с помощью нашего несовершенного языка блаженством, проистекающим из своей способности мыслить и чувствовать без участия внедренных в тело микропроцессоров, контролирующих каждое движение, каждый мимолетный импульс сознания. Перед его теперь свободным умственным взором проплывали пустынные залы картинной галереи, на стенах которой в массивных резных золоченых рамах разместились сотни и тысячи прекрасных и уродливых натюрмортов, пейзажей и портретов, изображающих различные эпизоды из детства и юности.
Рис. 2. XV старший аркан Таро «Дьявол». Вот он сидит за партой физико-математического класса элитной школы при одном из ведущих государственных университетов. Его блестящие успехи на школьных экзаменах и олимпиадах позволяют без дополнительных испытаний поступить в лучшие технические ВУЗы страны. И вот он студент, – и опять ему кругом сопутствует только успех: отличные отметки в зачетке соседствуют с дипломами победителя конкурсов студенческих проектов по информационным технологиям в биологии и медицине. И, наконец, после обучения в аспирантуре и защиты кандидатской диссертации он получает возможность вести плодотворные научные изыскания, направленные на разработку нового поколения компьютерных систем с биологической обратной связью. Совместно с группой ученых из Вычислительного центра и Института информатики и кибернетики ему удается получить уникальную систему нанокомпьютеров, способную к самообновлению и самоорганизации и рассчитанную на внедрение в живые организмы с целью обеспечения последних необходимой информационной и энергетической поддержкой, которая позволила бы, в конечном счете, увеличить продолжительность жизни в десятки и сотни раз. Внедренные в организм нанороботы самостоятельно клонируются в необходимом количестве, проникают во все важнейшие системы и ткани, а также встраиваются внутрь ДНК, позволяя влиять на большинство физиологических процессов. Способность к самоорганизации помогает внедренному комплексу нанороботов обходиться только первоначальными общими настройками, в дальнейшем самостоятельно адаптируясь к индивидуальному организму и изменяющимся внешним и внутренним условиям. Система тонкой подстройки превращает мириады технических устройств, насильственно внедренных в живое существо, из отторгаемого иммунной защитой инородного тела в неотъемлемую часть человека или животного, подобно населяющим пищеварительный тракт бактериям, без которых невозможно полноценное усвоение питательных веществ. Более того, нанокомпьютеры позволяют в неимоверно короткие сроки проводить процесс восстановления организма после тяжелейших физических повреждений или различных заболеваний, как инфекционных, так и наследственных. Благодаря сверхскоординированной и точно отлаженной работе всех органов и систем, начиная с генетического молекулярного уровня и заканчивая целым живым организмом, за считанные дни происходит регенерация кожного покрова после ожогов, буквально через несколько недель отращиваются ампутированные конечности и внутренние органы. И все это достигается без дополнительного приема лекарственных препаратов или лечебных процедур. Разработанный компьютерный комплекс позволил также, работая согласованно с мыслительными процессами, почти безгранично увеличить объем запоминаемой информации, обеспечить быстрый доступ к нужным разделам памяти, а также беспрерывную связь с интернетом. Кроме того, любой человек с внедренной системой нанороботов может по желанию поддерживать связь с любым количеством других людей, чьи организмы содержат подобные комплексы. Каждый индивид становится частью единого информационного биотехнологического пространства, содержащего все доступные человечеству знания… Бессильно лежащие на столе руки человека вдруг резко дернулись, словно под воздействием мощного электрического разряда, и без того расширенные зрачки стали еще больше, подобно двум бездонным колодцам, ведущим в зловещие пропасти Тартара. Из черной глубины зала картинной галереи перед лицом человека возникла огромная картина в массивной золоченой раме, скупо освещенная неровным чадящим огнем масляных светильников. Изображенная на ней сцена отпечаталась в его памяти настолько четко, что казалась высеченной рукой древнего камнереза надписью на отполированной до блеска поверхности гранитной плиты. Так ясно, как будто это происходило несколько минут назад, человеку увидел себя, сидящего на потертом кожаном диване в маленькой уютной комнате, которую он много лет назад снимал в одном из старых районов столицы, в тех овеянных невыразимой и непонятной рассудку прелестью переулках, что вдали от пыльной суеты автомобильных заторов крупных дорожных магистралей прячутся в девственной зелени городского леса. Напротив, в старинном кресле с красивыми резными ножками из мореного дуба и порванной в нескольких местах обивкой сидел молодой человек лет тридцати, с которым они вместе учились в Университете, и который впоследствии, отойдя от изучения математики и информационных технологий, занялся философией и психологией. Они не виделись после защиты дипломной работы на степень магистра, и человек недоумевал: зачем он вдруг понадобился этому странному юноше с возбужденно блестящими голубыми глазами, который сидел сейчас перед ним, нервно сцепив пальцы, и видимо не знал с чего начать разговор. Гордый своим изобретением и недавно защищенной благодаря этому докторской диссертацией, чувствуя превосходство перед своим былым товарищем, который вследствие увлекающейся творческой натуры, неуживчивого характера и болезненной гордости так и не удосужился заняться карьерой и получить ученую степень, человек первым прервал тягостное молчание, заговорив несколько покровительственным тоном: – Сто лет тебя не видел… Давай, рассказывай, как устроился. Зарабатываешь прилично? – Так, более-менее… Преподаю, наукой занимаюсь…, – несколько смущенно отвечал его собеседник, видимо думая о другом, и застигнутый врасплох незамысловатыми вопросами хозяина. Затем внезапно вскочил и, расхаживая взад и вперед по комнате, заговорил быстро и твердо, чуть картавя и немного нечетко выговаривая отдельные слова: – Я давно уже хотел поговорить с тобой о твоем изобретении, но все время что-нибудь мешало: то срочная работа подвернется, то у тебя командировка, – подойдя в упор к человеку, юноша посмотрел ему в глаза, – Ты понимаешь, что будет со всеми нами, если твои идеи и разработки воплотятся в конкретных проектах и получат массовое распространение?.. Это конец цивилизации в том виде, в котором она существовала на протяжении обозримой истории. Это уничтожение человека как творца своей судьбы, как создателя творчества и культуры. Более того, это начало свершения древних пророчеств о Конце Света, торжестве сил Тьмы и тотальном господстве демонов… Да, собственно говоря, все человечество после внедрения в организмы людей интеллектуальной системы нанороботов станет огромным телом Демона, вроде гигантского спрута, для управления которым будет достаточно лишь немного простимулировать его примитивную нервную систему. Неповторимая, уникальная индивидуальность личности трансформируется в безликую клетку мышечной ткани какого-нибудь голодного духа-прета из тибетской традиции, а думать, мыслить – все это будет прерогативой именно адского духа, а вовсе не напичканного электроникой профессора, не догадавшегося проанализировать последствия своих изобретений… – Ну, хватит, хватит! – все более и более раздражаясь, человек прервал эмоциональную речь собеседника, – перестань болтать чепуху и рассказывать детские сказки про волшебников и вылезающих из холмов фей. Если ты явился сюда, чтобы забивать мне голову параноидальными прогнозами и глупой мистикой, то лучше сразу иди в поликлинику и расскажи все это доктору в белом халате. Давай, быстрее выкладывай самое существенное – у меня совершенно нет времени вести отвлеченные дискуссии, к тому же сильно отдающие лженаукой. В кротких ангельски-чистых глазах молодого философа полыхнули языки адского пламени, выдающие скрывающуюся за приятной внешностью и кроткими манерами натуру необузданную, полную обжигающего огня, способную к неукротимым порывам, подобно весело журчащему под ласковыми лучами Солнца горному ручейку, во время ливня превращающегося в бешено ревущий, крушащий скалы и сметающий все на своем пути водопад. Но уже в следующее мгновение, совершенно овладев собой, так, что даже самый дотошный наблюдатель едва ли сумел бы заметить вспыхнувший во взгляде огонь, гость спокойно опустился в кресло: – Хорошо. Я скажу по-другому. Тебе не нравятся ссылки на древние мистические традиции, на которые, между прочим, в течение многих тысячелетий опирались все великие культуры мира. Ты отвергаешь откровения писаний и не хочешь признавать пророчества и предсказания. Пусть так. Хотя и то, и другое принимали и принимают авторитетнейшие ученые и философы, начиная от Пифагора и Исаака Ньютона и заканчивая Николой Тесла или тем же Карлом Юнгом. Соответственно, ты и все, что не вписывается в узкие рамки, так называемой, академической науки объявляешь заведомой ложью, забывая или не желая видеть ограниченность примитивной механистической концепции XIX века, слепая вера в непогрешимость которой заставляет многих современных ученых топтаться на месте или разрабатывать тупиковые направления, бесцельно тиражируя бессмысленные публикации и никому не нужные патенты. Да, именно поэтому ты и не можешь, именно не можешь, спокойно слушать про духов, демонов и других обитателей иных, отличных от нашего трехмерного пространства миров, несмотря на то, что подтверждающих их существование материалов накоплено в десятки раз больше, чем экспериментальных фактов, на основе которых базируются, так называемые, фундаментальные законы современной физики или химии. Давай теперь посмотрим на человека и его взаимодействие с внешним миром, на то, как за последние годы изменился стиль общения людей друг с другом, используя лишь логику и здравый смысл, да, может быть, немного классической психологии и биологии. Ты заметил, как колоссально поменялось общество с появлением информационных технологий или, точнее, с того времени, когда они стали доступны большинству, так сказать, внедрились в массы?! Взгляни на свое ближайшее окружение, своих коллег, на себя самого, наконец. Жизнь становится все более и более виртуальной: виртуальные деньги, виртуальные друзья, виртуальные магазины… Где настоящий мир? Где подлинная реальность? Здесь, где для любого, даже самого незначительного действия требуется прилагать усилия, приспосабливаться, познавать, ошибаться и пробовать снова, все время испытывая на себе огромное противодействие со стороны безграничного многогранного, зачастую враждебного мира. Да ещё в придачу бороться с самим собой, со своим внутренним «я», вооруженным первобытной энергией бессознательного, со своими темными инстинктами, необоснованными с логической точки зрения страхами и животными страстями. Или там, в виртуальном информационном пространстве, на просторах интернета, где мимолетное движение руки переносит тебя в волшебный мир, который с легкостью принимает такие формы, о которых еще несколько лет назад можно было только мечтать. Ты хочешь увидеть дальние страны, побывать в тропических джунглях или на Северном полюсе?! Нет проблем. Стоит только напечатать пару слов в Google или Yandex, и вот ты уже гуляешь по Бродвею, а через секунду верхом на слоне переплываешь Индийский океан. Все можно и все позволено… Никаких запретов и ограничений… Любые капризы и желания мгновенно воплощаются в действительность: замыслил стать султаном или президентом – нет ничего легче – запустил соответствующую компьютерную игру, и тысячи покорных рабов возведут для тебя дворцы из золотых слитков или подгонят к подъезду роскошный бронированный лимузин. А может быть, ты мечтаешь стать непобедимым воином, наводящим ужас и сеющим смерть и разрушения? Бери виртуальный автомат, гранатомет или лазерный меч и вперед!.. Стреляй во все движущееся и неподвижное! Пусть реки крови заливают виртуальный мир, а люди монстры и звери превращаются в горы окровавленной плоти. А если даже какой-нибудь особо изощренный программный продукт все-таки ухитрился и убил тебя, ничего, щелчок «мыши», и ты подобно бессмертному Богу воскреснешь и станешь еще сильнее, чтобы снова устроить «Варфоломеевскую ночь» своим оцифрованным противникам. А социальные сети, форумы, живые журналы, все эти Facebook, Twitter и прочие Одноклассники, которые диктуют свои собственные законы общения, подменяя подлинные взаимоотношения между живыми людьми. Оглянись вокруг, и ты увидишь, что вместо беседы друг с другом или чтения книг, все больше и больше народа, уставясь в экраны, ведут бессмысленные диалоги ни о чем с виртуальными собеседниками. Спорят с никнеймами и цифровыми «иконками». Фактически, невозможно даже с уверенностью сказать, что их так называемые, друзья или оппоненты вообще имеют физическое воплощение в виде человека из плоти и крови. Кто знает, может быть за красивой, или не очень, картинкой скрывается написанная опытным программистом программа, генерящая якобы облеченные смыслом фразы. А может вычурное прозвище и привлекательное фото плод безумной фантазии маньяка, выпотрошившего немало жертв. Одни виртуальные оцифрованные маски общаются с другими, создаются сообщества по интересам, завязываются новые знакомства… И, в конечном счете, именно информационное пространство становится для многих и многих подлинным местом обитания, той реальностью, которая подчиняет себе их поведение и формирует привычки и характер. Любая, самая маленькая, негативная черта личности, ничтожные предпосылки к агрессии или сексуальным извращениям – а у кого из нас их нет – получает возможность найти поддержку в виртуальном мире, где отвратительные качества старательно культивируются посредством бесчисленных сайтов и компьютерных игр. Получается замкнутый круг: чем разрушительнее наклонности человека, тем деструктивнее тот мир, который он формирует вокруг себя, пользуясь неограниченной свободой, царящей на просторах интернета. А созданный мир, в свою очередь воздействуя на своего создателя, многократно усиливает все самые мерзкие животные наклонности личности, заставляя его создавать для себя еще более мрачные миры… Реальный же физический мир, становится для такого человека ненужной обузой, которую стоит терпеть разве что в качестве источника пищи и воздуха для бедного тела, все-таки требующееся, чтобы двигать «мышью» и смотреть на экран… Хотя твое, так называемое, инновационное изобретение отнимает у человека и эту последнюю возможность по-настоящему ощутить присутствие и окружающей реальности, и себя самого. Юноша замолчал, и в комнате на несколько мгновений повисла напряженная тишина. Наконец, стряхнув оцепенение, липкой паутиной покрывшее обоих собеседников, человек сказал: – Меня всегда удивляла и забавляла одна интересная вещь: буквально каждое поколение, разумеется, почти всегда это люди почтенного возраста, сокрушается по поводу падения нравов, отсутствия культуры у молодежи и так далее, и тому подобное, предрекая скорый конец всей цивилизации. Ну, возьмем, например, тургеневских «Отцов и детей». И каждый раз проходит время, но Земля с орбиты не сходит, Солнце светит по-прежнему, а следующее поколение ведет себя точно так же, как и их предки: с ностальгией вспоминая свою якобы идеальную молодую жизнь, на чем свет стоит ругает современных молодых людей. Кстати, тебе-то вроде брюзжать еще рановато – возраст не тот. Так вот, ты сейчас просто копируешь данную ситуацию; воспроизводишь затасканный до дыр банальный сюжет, переиначивая на современный лад заурядный спор поколений. Да еще прикрываешься наукоподобным стилем. Я, конечно, не буду отрицать существование негативных последствий повального увлечения электронными гаджетами. Но это пройдет… Наиграются, и все эти новшества станут просто частью жизни нашего общества, ну как, например, телевидение или электричество. Да, по-моему, твой любимый Юнг как раз высмеивал таких консерваторов как ты, сравнивая их с богобоязненными тетушками, которые опасаются проводить к себе электричество, думая, что оно выльется из проводов и затопит дом. А что касается геймеров… Ну так, лет десять назад некоторых детей и от телевизора оторвать не могли. Тоже для здоровья не очень полезно. Мое же изобретение наоборот поможет решить множество подобных проблем, не говоря уже о чисто научной стороне вопроса. Думаю, что уже после массовой апробации на животных можно получить ценнейшие сведения по биологическим особенностям того или иного вида. А сейчас рассматривается вопрос о начале испытания на людях, извиняюсь за несколько циничное высказывание. Добровольцы… – Да, добровольцы! – довольно невежливо перебил юноша, – И добровольцы сразу нашлись, и докторскую ты защитил, и денег на твои разработки выделяют без счета. А почему? – юноша говорил, все более и более возбуждаясь и повышая тон, – Почему математики и физики сидят без гроша, а твои проекты финансируются как из рога изобилия?! Тебе не кажется, что это весьма странно: держать в загоне космос и энергетику, да и информационные технологии у нас в золоте не купаются, и при этом выделять тебе грант за грантом, как будто ты племянник министра. Ты что, не понимаешь?! Кто-то очень заинтересован в твоем изобретении, и этот кто-то отнюдь не собирается благодетельствовать род человеческий, да и тебя, кстати, тоже. Здесь явно замешаны интересы тех, кто реально делает политику и заправляет мировой системой. И они преследуют самые отвратительные цели, стремясь установить полный контроль над мыслями и чувствами людей. Почитай хотя бы Оруэлла, его роман «1984». И ты со своей идеей вживления в организм человека системы нанокомпьютеров становишься их послушным орудием, слепым и безвольным исполнителем преступных деяний… – Перестань, – твердо, но спокойно сказал человек, – ты начал с дьявольщины, а закончил конспирологией вперемешку с глупыми ссылками на антиутопии, вообще не имеющими отношения к нашей теме. Сбавь тон и послушай, что я тебе скажу, причем предупреждаю, что на этом мы ставим точку и расстаемся. Это ты недопонимаешь истинных причин выделения денег на мои исследования. А они также банальны до крайности. Каждый человек – а толстосумы тоже самые обычные люди – хочет пожить подольше, да еще и не просто существовать, а наслаждаться всеми благами цивилизации по полной программе. Естественно, финансовые воротилы, так сказать, кровно заинтересованы в положительных результатах моей научной работы. Я думаю, ты и сам бы не отказался воспользоваться моим изобретением, возникни в этом необходимость, либо, чтобы просто продлить жизнь себе и своим родственникам. Или нет?! – И это самое страшное, – сказал юноша. – А моральная сторона вопроса, – продолжал человек в том же солидном тоне, – сильно зависит от точки зрения, но я лично считаю, что лечить людей без использования химических медикаментов, отравляющих организм, отращивать настоящие живые руки и ноги вместо искусственных протезов – это хорошо и полезно. И здесь никаких возражений нет и быть не может. Я не говорю о том, что с моей системой нанороботов внутри можно будет забыть о таких неприятных вещах, как посещение зубной поликлиники или ношение парика. Человек усмехнулся и продолжал: – Вопрос же поголовного внедрения вообще не стоит в виду огромной стоимости данной процедуры. Тебе, например, это точно не грозит. Сомневаюсь даже, что в ближайшие годы внедрение комплекса нанороботов будет проводиться за пределами научно-исследовательских институтов. Твоя же агрессия и плохо скрываемая злость на меня вызвана элементарной завистью к моим успехам. Ты то, что сделал после выпуска из университета?! Даже диссертацию защитить не смог. Кровь бросилась в лицо молодого гостя, а в глазах вспыхнул какой-то дикий безумный огонь. Человек, не ожидавший такой резкой метаморфозы, замолчал, в некоторой растерянности глядя на юношу.
Рис. 3. Воины Апокалипсиса. В.М. Васнецов, 1887 г. – Когда я шел к тебе… возле твоего дома…, – голос юноши, поминутно меняя тембр, то звенел от возбуждения, то срывался почти на хрип, – голуби, целая стая… страшные в своем уродстве и вырождении… Они клевали хлеб, жадно, исступленно проглатывали вымокшие в грязной воде бесформенные куски плесневелого ноздреватого теста. Я смотрел на них, а они глядели на меня… Все сразу и никто в отдельности… И я увидел жуткую Маску Дьявола, кишащую голубями, беспрестанно меняющую форму, подмигивающую и ухмыляющуюся. Она была мертва, подобно омуту холодным осенним днем, и в то же время в ней кипела жизнь. Кипела уродливой массой существ, бегущих от удовлетворения похоти голода к алчному упоению чужим страданием и болью. В ее пустых глазницах… Нет, глаза Маски были полны торжества, осознания надвигающегося триумфа, победы жизни над жизнью и смерти над смертью. Так жуки-короеды, пожирая плоть еще живого древа, плодятся и крепнут, обращая в прах и тлен стремящееся к Солнцу живое тело. Так развалины древнего города затмевают великие деяния покоящихся в разрушенных гробницах героев, становясь идолами обезумевшей безликой толпы. Я смотрел на дьявольский лик, и тяжелый, идущий из бездонных глубин земли страх липкими щупальцами оплел все мое существо. В воздухе разлился промозглый холод сырых пещер, от которого пробирает дрожь и леденеет тело. Я уже не видел ничего, кроме безобразной Маски и ее жутких конвульсий… А потом, пробежавший мимо бездомный пес спугнул голубей, и они разлетелись, хлопая крыльями и роняя потертые перья… Юноша резко поднялся и несколько раз прошелся взад и вперед по комнате, провожаемый удивленным и испуганным взглядом человека. Затем, повернувшись к человеку, сказал уже совершенно спокойно: – А в общем, поступай, как хочешь. Больше я ничего говорить не буду. И они попрощались, чтобы никогда более не увидеться…
Лицо человека исказила гримаса нестерпимой боли, глаза, и без того неестественно блестящие, засветились от осознания одновременно и своей почти неисчерпаемой теперь духовной мощи, и величайшего падения, влекущего за собой муки невозвратимой потери. Усилием воли преодолевая нарастающее отвращение к самому себе, человек снова погрузился в воспоминания. После встречи с юношей минуло несколько месяцев, содержание которых кануло в воды Стикса, и человек был вызван к директору научно-исследовательского центра, где проходили его работы над окончательной отладкой компьютерной системы нанороботов. Человек хорошо запомнил просторный отделанный дубом кабинет директора со стоящей в углу дорогой стереосистемой и распространяющей едва уловимый запах морского бриза климатической установкой, куда его провела секретарша, одетая как кукла Барби на витрине супермаркета. Он уже бывал там ранее, когда, получая одну награду за другой, приходил подписывать необходимые для оформления грантов документы, поэтому его поразила не роскошь обстановки, более подходящая приемной управляющего крупного банка, а не рабочему кабинету главы научной организации; и не нагловатое обращение секретарши, которая с посетителями разговаривала так, как будто это были не известные всему миру ученые, а мелкие клерки, явившиеся с просьбой о внеочередном отпуске. Нет, человека удивило поведение директора, образующее резкий контраст с его обычной манерой держаться. Директор явно нервничал, и чем более он старался скрыть беспокойство, тем более оно становилось очевидным. Поздоровавшись и усадив человека в широкое кожаное кресло, директор несколько минут перекладывал лежащие на столе бумаги из одной стопки в другую, видимо собираясь с мыслями. Затем, внимательно посмотрев в лицо человеку, сказал: – Как Вы помните, три месяца назад к нам приезжала экспертная комиссия из Академии наук по поводу Вашего проекта. Вчера пришел результат экспертизы, – директор, не глядя, вытащил из папки какую-то бумагу, повертел ее в руках и снова убрал, – В общем, там считают, что проект успешно прошел все стадии апробации и готов к использованию для практических нужд общества. Уже разработана программа по внедрению комплекса нанороботов в организм всем желающим, причем совершенно бесплатно – на эту программу выделены очень крупные деньги из госбюджета. Также Вам, как автору изобретения и руководителю проекта, решено вручить высокую государственную награду и очередную премию. Директор встал из-за стола, подошел к окну, зачем-то пристально посмотрел на летящий в облаках шпиль стоящего невдалеке высотного здания, потом снова сел и продолжил: – На нас возложена высокая ответственность; мы должны пройти операцию по внедрению комплекса нанороботов прежде, чем населению будет объявлено о начале…, – директор немного подумал, подбирая слово, – акции добровольного…, – он снова замялся, – использования комплекса. Наш пример, пример разработчиков, несомненно, окажет благотворное воздействие и побудит людей к скорейшему осознанию необходимости данной процедуры. Тем более, что ее польза несомненна и очевидна. Я уже говорил со всеми участниками нашего проекта – все поддержали инициативу руководства Академии. Естественно, что Вам, как изобретателю, отводится особая роль. Вы должны будете опубликовать статьи в прессе и сделать ряд докладов на телевидении, разумеется, не бесплатно, где аргументированно будете показывать все выгоды внедрения нанороботов. С Вами будут работать специалисты по рекламе, так что о содержании можете особо не беспокоиться: они все сделают как надо. Я надеюсь, Вы согласны сотрудничать с нами в этом направлении? Некоторое время человек старался понять смысл сказанной ему речи, настолько она была абсурдна и несообразна ситуации. Разработанная им система нанороботов только-только прошла предварительные испытания на животных, и результаты этих испытаний были далеко не однозначны. Введение в организм человека планировалось уже несколько месяцев, но пока блокировалось экспертами Министерства здравоохранения, так как последствия внедрения были непредсказуемы. И вдруг ему говорят об утвержденном плане внедрения комплекса всем желающим, да еще предлагают выступить в роли провокатора, своим примером увлекающего людей принять участие в эксперименте, итог которого не может предугадать никто. Человек знал, что введенная в организм компьютерная система не может быть в дальнейшем ни отключена, ни, тем более, извлечена. Таким образом, значительная часть населения окажется в необратимой ситуации с неизвестным сценарием развития.
Рис. 4. Всадники Апокалипсиса. Василий Корень, 1696 г. Под ногами человека внезапно разверзлось глубокое ущелье с изломанными краями и стенами, изъеденными кроваво-красным лишайником. На дне ущелья человек разглядел огромный местами покрытый ржавчиной чугунный котел, в котором клокотало и било белыми ключами кипящее молоко. Багровые языки пламени с ревом и треском жадно облизывали бугристые бока чугунного великана. Странное томление охватило человека; пляшущие в кипящем молоке вихри, пузырились бесконечно меняющимися узорами, растворяясь и снова появляясь в белом бурлящем водовороте, словно приглашая в свои жаркие объятия. Казалось, стоит лишь сделать шаг, устремляясь навстречу танцующим молочным струям, и неудержимая сила жизни подарит смельчаку безграничное наслаждение, небесное счастье и новое рождение. Фонтаны кипящих брызг освежающей волной очистят душу и тело от угнетающих мыслей, смущающих дух сомнений и тайных страхов. Но в то же время какое-то едва уловимое чувство тревоги, подобно предчувствию надвигающейся бури ясным летним днем, заставило человека отвести взор от влекущего зева пропасти и взглянуть по сторонам. И в это мгновенье, он увидел тысячи, миллионы и миллиарды людей, стоящих рядом с ним на краю и зачаровано смотрящих вниз в отсвечивающую багровыми отблесками бездну. То один, то другой, широко раскинув руки, с восторженным криком и лицом, озаренным светом надежды, бросался прямо в кипящее молоко; и через несколько мгновений обжигающий молочный водоворот выбрасывал на поверхность изуродованное чудовищными ожогами тело, а в следующий миг оно уже исчезало в пенных волнах, чтобы навсегда уйти в небытие… Видение пропало, и человек увидел перед собой напряженно-ждущие глаза директора, в которых на миг мелькнула растерянность. – Я должен подумать.., – медленно, еще не до конца оправившись от необычайно яркого своей реалистичностью образа, произнес человек, – я хотел бы как следует обдумать Ваше предложение, если это возможно. На лице директора изобразилось беспокойство, он резко встал и, пройдя несколько раз по кабинету, подошел вплотную к человеку: – Конечно, можете думать, сколько сочтете нужным, однако, помните, что Ваше решение необходимо озвучить в ближайшие два-три дня. И вот еще что, – директор понизил голос почти до шепота, хотя в кабинете кроме них больше не было никого, – меня вчера вызывали в министерство… В скорейшем внедрении Вашего изобретения в массы заинтересованы самые высокие круги. Мне ясно намекнули, что мы можем использовать любые средства, лишь бы наши действия были результативны. Всем непосредственным участникам внедрения обещали быстрый карьерный рост и всевозможные блага. Поэтому, я очень прошу Вас не тянуть с согласием и сразу же сообщить мне Ваше решение. Выйдя на улицу, человек несколько минут стоял около крыльца, бессмысленным взглядом уставясь на мраморные ступени здания Вычислительного центра. Странное пугающее видение мешалось с абсурдными, ирреальными речами директора. Чувствуя необходимость осмыслить в одиночестве внезапно возникшую перед ним запутанную ситуацию, человек решил отправиться в расположенный неподалеку сквер, чтобы там, в тени величавых каштанов, спокойно посидеть, наблюдая за прихотливой игрой света и тени, которую вели лучи сентябрьского Солнца с резными листьями тихо качающихся деревьев. Проходя через широкую мощеную булыжником площадь, за которой начиналась главная аллея старого сквера, человек обратил внимание на опрятно одетую старушку, бросающую хлебные крошки слетающимся со всех сторон голубям. Человек замедлил шаг, любуясь пикирующим полетом птиц, чье оперение матово блестело на фоне осенних красок уходящего лета. Голуби с громким воркованием все летели и летели, образуя шевелящийся, постоянно меняющий очертание ковер у ног мило улыбающейся старушки. Постепенно из беспорядочного движения голубиных тел стала вырисовываться козлиная морда, которая, кривляясь и подмигивая, уставилась на человека. Пялящиеся бельма сатанинской рожи дышали отвратительным инфернальным восторгом; кривящаяся в демоническом экстазе пасть, ухмылялась с захватывающим дух торжеством и упоением своей собственной, лишь одной ей ведомой гнусной уверенностью в ужасающей правильности всех происходящих событий.
Рис. 5. Сон. В.А. Котарбинский, 1849-1922 гг. Волна первобытного, поднимающегося из самых глубин бытия ледяного страха бурным потоком нахлынула на человека. Бросив портфель, не видя перед собой ничего, кроме омерзительной дьявольской морды, человек бежал, бежал вперед и вперед по узким кривым улочкам старого города. В его ушах звенел, смешиваясь со звуками обыденных городских будней, тяжелый, сводящий с ума смех, как будто все твари Ада одновременно завыли, захохотали, завизжали под жуткий аккомпанемент предсмертных воплей вздернутых на дыбе убийц. Человек бежал подгоняемый тягучей колющей болью в правом боку и внезапно увидел прямо перед собой старинное здание храма с белеными стенами, узкими провалами окон и массивным золотым куполом; не останавливаясь ни на мгновенье, человек вбежал в широко распахнутые, обитые железом двери и оказался в просторном зале, высокий сводчатый потолок которого утопал в густом полумраке, а по углам перед темными, нетронутыми рукой реставратора иконами, распространяя сладковатый запах воска, горело несколько свечей. Сидящая около стены на скамье, старуха в грязных лохмотьях не обратила на посетителя никакого внимания, продолжая мерно раскачиваться из стороны в сторону. Тишина обрушилась на застывшего посреди зала человека, прерываемая только тихим шорохом капающего воска, да чуть слышным бормотанием сгорбленной старухи. Борясь с подступающими приступами страха, человек бросился к алтарному иконостасу, заплетающимся языком пытаясь выговорить слова молитвы, которые не знал, и нащупать трясущийся рукой крест, который не носил. Постепенно тщетность прилагаемых усилий и давящая со всех сторон тишина, рассеяли плотную завесу терзавшего человека ужаса. Еще не осмеливаясь оглянуться или отойти от алтаря, человек смотрел на темные лики святых и пророков, взиравших на происходящее с видом умиротворенного отрешения, и старался собрать воедино в беспорядке расползавшиеся мысли. Но чем более он стремился восстановить ясность и связность мыслей, тем более убеждался в полнейшей бесперспективности такого занятия. Раздражение и злость на самого себя и свое малодушие со змеиным шипением поднимались и разрастались где-то в самых дальних закоулках сознания, мешая сосредоточиться. Внезапно одинокая мысль, вспыхнув маленькой искоркой, разгорелась подобно смоляному факелу в темной пещере, завлекая в свои сети сознание, как ночной костер манит в объятия пламени мириады порхающих мотыльков. Как могут, думал человек, сотни миллионов верующих на протяжении веков приходить в храм, чтобы вымолить себе лучшую долю и обрасти небесное покровительство. Неужели их не смущает, с каким холодным безразличием взирают на мир мученики и блаженные. Взоры великих святых обращены на духовные материи, они не чувствуют и не сопереживают страстям и суетным желаниям бедных, запуганных жизнью людей. Неужели святой подвижник, посвятивший долгие годы искоренению в себе всего того, что составляет в себе прелесть и соблазн обычного человека, неустанно изнуряя себя строжайшими аскезами и добровольно вынося жестокие мучения, станет смотреть на людей как на равных себе и тратить свое время, помогая и молясь за них. Что пророкам, провозглашающим человечеству приход Мессий и идущим на смерть во имя торжества веры, до забот и тревог погрязшего в грехах мирянина. Какой смысл взывать о помощи к тем, кто вместо мира несут людям меч, а жуткую казнь считают величайшей милостью Неба. Вспоминая, как несколько минут назад пытался найти защиту у написанных безымянным мастером икон, человек разразился истерическим смехом, эхом прокатившимся под сводчатым потолком храма. Человек стоял перед иконостасом, и его трясло от неистового пронзительного хохота, со звоном разрывающего густую тишину зала. Оборванная старуха подняла голову и с тупым удивлением уставилась на корчащегося в конвульсиях смеха человека; затем открыла щербатый рот и разразилась грубой площадной бранью, на все лады понося человека и его ближайших родственников. Это несколько отрезвило человека, и он опрометью выбежал из храма, провожаемый проклятием ужасной старухи. На улице по-прежнему ярко светило Солнце, и дул свежий приятный ветерок. Идя домой, человек чувствовал себя совершенно разбитым, сильно болела голова. Больше не было ни страха, ни удивления, только равнодушие, подобно сошедшей с гор лавины, навалилось на человека. Ему стало все равно, будет или нет использоваться его проект; премии и награды казались теперь совершенно незначительными явлениями и не пробуждали никаких эмоций. Открыв ключом, который по счастью лежал во внутреннем кармане пиджака, дверь своей квартиры, человек сразу прошел в комнату и, не раздеваясь, лег в постель и заснул. Проснувшись около полуночи, он почувствовал жар и боль в горле. Человек кое-как согрел себе чай и выпил таблетку от температуры, а потом до самого утра, дрожа под одеялом от озноба, проклинал молодого философа с его идиотскими сказками, директора вычислительного центра и грязную старуху в церкви. Утром человек первым делом позвонил директору и сообщил о категорическом отказе участвовать каким-либо образом в программе внедрения системы нанокомпьютеров, затем обстоятельно составил заявление о потере портфеля с документами и направился в районное отделение полиции. II Ослепительный, сияющий, слагающий в себе многоцветные краски омытой весенним дождем радуги Белый Свет заливал комнату. Невозможно было указать источник этого неземного сияния, пред которым только-только выпавший морозный снег смотрелся бы невзрачным и серым. Казалось, он струился из каждой точки пространства; и само пространство состояло из одного лишь Света, который являлся для него единственным осязаемым бытием, одновременно началом и концом, центром и бесконечностью. Этот первобытный Белый Свет узрел человек, чье сознание постепенно нарождалось заново из Великого Хаоса, колыбели всего сущего; Хаоса, который есть Все и Ничего, Жизнь и Смерть, безграничность Прошлого и Будущего и ускользающее мгновенье Настоящего. Человек видел сияющий Свет и себя самого, и свою комнату, и все, что когда-либо существовало, существует и будет существовать во всех уголках бескрайнего мироздания. Не было ни мыслей, ни желаний, ни ощущений, кроме восприятия одного только яркого Белого Света и всего сущего в нем. Человек не смог бы сказать, сколько времени, если вообще можно определить время в пределах вездесущего сияния Света, провел он в созерцании, где субъект и объект, процесс и результат слились в одно непостижимое целое. Но вот в окружающем пространстве стали проявляться темные, зловещие тени. Постепенно число их увеличивалось, а форма становилась все более и более четкой, позволяя различить призрачные очертания гигантских силуэтов. Свет потерял свою ослепительно сияющую белизну, потускнел, напоминая теперь грязно-серый полумрак, какой бывает промозглым осенним днем, когда чахоточные лучи Солнца с трудом пробиваются сквозь плотную завесу низких облаков. Сгущающаяся тьма все нарастала, надвигалась со всех сторон вместе с безмолвным хороводом мрачных безликих фигур, пока не стала чернее сажи в недрах закопченной трубы заброшенного дома.
Рис. 6. Нигредо. J.D. Mylius: Philosophia Reformata, 1622 г. Внезапно в могильной промозглой черноте пространства вспыхнули тысячи смоляных факелов, багровое пламя которых осветило закутанную в темно-красный плащ фигуру с лицом, при одном взгляде на которое возникало ощущение одновременно и жуткого холода ледяных пещер, и ужасающего жара кипящей магмы в жерле вулкана. Страх, волнами расходившейся вокруг неподвижной фигуры, казался одушевленным, настолько он дышал фатальной неизбежностью и неизмеримой силой, заставляя безвольно окаменеть всех, кто оказывался вблизи ужасного монстра. Даже огонь бесчисленных факелов, застыл в покорной неподвижности, повинуясь несокрушимой воле, исходящей от самого присутствия мрачной фигуры. Глаза демона в упор смотрели на человека; смотрели так, как будто они находились вверху и внизу, справа и слева, снаружи и внутри. Их взгляд манил и приказывал, завораживая, лишая разума и возможности сопротивляться. Глаза не были мертвыми, но не были и живыми, скорее они были и тем, и другим; их жуткий блеск напоминал сияние алмазов на короне, венчающей чело мертвого царя. Демоническая фигура отнимала у человека малейший выбор, заковывала в кандалы свинцового страха, обещая вечные муки и нечеловеческие страдания за самую ничтожную провинность и ослушание. Раздавленный, уничтоженный титанической мощью демона, его неколебимой уверенностью в победе человек уже готов был пасть перед ним ниц, ползти, извиваясь как червь к его ногам, целовать прах под его стопой и выпрашивать, вымаливать прощение за несовершенные проступки, как вдруг – нет, не мысль, а некое подобие внутреннего наития – на один лишь миг ярко блеснула перед поверженным сознанием человека, чтобы тут же растаять, подобно падающей звезде на предрассветном небе. Но этой исчезающей мимолетности мгновенья оказалось достаточно, чтобы человек замешкался, лихорадочно ища смысл мелькнувшей идеи, и внезапно осознал, что демон знает о его присутствии здесь, но не видит, и не может заставить силой сделать то, чего не пожелал бы добровольно исполнить он сам. В этот миг демоническая фигура в кроваво-красном плаще издала ужасающий крик, при этом продолжая в каменной неподвижности взирать на окоченевшего от ледяного ужаса человека. Казалось, само пространство, корчась в предсмертных муках, взывает из адских глубин Тартара. В голосе монстра слились воедино жуткий треск разрываемых на дыбе сухожилий, низкий глухой рык бьющейся в конвульсиях подземных толчков земли и пронзительный сводящий с ума скрип, с которым трутся друг о друга заржавленные части гигантского механизма. Неизбывная тоска и звериная ненависть, страдания, которые когда-либо доставались на людскую долю, звучали в этом одиноком вопле, наполняя Вселенную и порождая отчаяние и разочарование во всем, что только существует на свете. Крик оборвался внезапно, как будто кричащему перерезали глотку; и в то же мгновенье пространство вокруг человека наполнилось мириадами странных и жутких существ; вопя и беспрестанно совокупляясь друг с другом, они напирали на человека зловонной отвратительной массой. Заплывшие жиром свиньи, кожа которых казалась снятой с плешивой человеческой головы и грубо нашитой на кургузую тушу борова; покрытые густой слизью жабы, пускающие тягучие слюни из полуоткрытых беззубых пастей; исходящие нечистотами черви с длинными полураздавленными телами и множество иных еще более отвратительных созданий толпой подступали к человеку, заглядывая ему в лицо подслеповатыми бельмами, в которых светилась животная похоть, алчная жажда наслаждений, трусливая жестокость и прочие, самые омерзительные пороки и преступные желания. Но более всего изумило человека, что толпящиеся сонмы монстров смотрели на него так, как будто он был одним из них, а затем сбился с пути, потерялся и оказался оторванным от соплеменников, которые теперь более всего желают его возвращения в свои ряды. А еще удивительнее было то совершенно непостижимое обстоятельство, что человеку казались родными и знакомыми все эти гнусные безобразные твари; ему чудилось, что еще немного и он вспомнит их имена, где и когда он тесно общался с ними в прошлом. Хотелось протянуть руку и дотронуться до мерзких, покрытых слизью и нечистотами тел; человек испытывал возрастающую с каждой минутой потребность заговорить с уродливыми монстрами, в его сознании всплывали соблазнительные картины, манящие запретным плодом и безудержными наслаждениями. Оглушающая какофония воплей, в которых слышались хриплые стоны, глумливый хохот и вой вечно голодных призраков, стала казаться сладкоголосой песней сирен, что дивными голосами завлекают в свои смертельные объятия экипажи океанских судов. И тут в одурманенном сознании человека возник образ идеальной сияющей белизны Первосвета, и этот полузабытый образ заставил пристальнее всмотреться в кишащую уродством зловонную тьму, казавшуюся отвратительным варевом, которое готовит старая безобразная ведьма на Вальпургиеву ночь. Человек отчетливо разглядел на шеях исчадий ада широкие ошейники с обращенными внутрь острыми стальными шипами; от каждого ошейника тянулась толстая железная цепь, покрытая пятнами засохшей крови, конец которой исчезал в складках багровеющего в отблесках факелов плаща гигантского демона. Совсем близко от себя человек заметил разорванный пополам ошейник, с которого также свисала тяжелая цепь. Отвращение неудержимой лавиной обрушилось на человека, отвращение и щемящая тоска, понять которую был не в состоянии его растерзанный, до крайности опустошенный рассудок. Убежать, спрятаться от непрекращающихся воплей, от той мерзости и ужасов, которые со всех сторон и даже изнутри его самого изливались бурным потоком экзистенциального страха, грозя поглотить последние остатки личности и свободы выбора. Желание вырваться из плена всеобщего разложения и тьмы с невиданной силой загорелось в душе человека; и он стал замечать, что сатанинская реальность пространства уже не воспринимается им как его собственное бытие, а незаметно трансформировалась в циклопический театр теней, где талант постановщика позволяет ощутить краски реальной жизни, однако всегда присутствует некая отстраненность от происходящего на сцене действия. Чернота перестала стискивать человека своими липкими костистыми лапами; беснующиеся в дикой пляске монстры напоминали кривляющиеся силуэты на темном экране и уже не поражали своим непристойно-отвратительным видом и зловонием; леденящие кровь вопли звучали теперь приглушенно и как будто издалека. Окружающий человека мир расплывался и, претерпевая непрерывные метаморфозы, превращался в иное непохожее пространство. Мягкий серебристый свет, напоминающий сияние полной луны ясной весенней ночью, широкой спокойной рекой заливал бескрайнюю равнину с беспорядочно разбросанными рощами, живописными холмами и долинами, тонувшими в таинственной полутьме. Чарующие мелодичные звуки то ли арфы, то ли гобоя сплетались тончайшей паутиной в воздухе, пахнущем утренней росой и вечерней прохладой. Чей-то голос – а может это звучали невидимые серебряные струны, сокрытые в загадочной глубине неба – негромко пел не смолкавшую ни на мгновенье песню, слова которой невозможно было разобрать, но смысл доходил до слушателя и казался живым существом. Вдалеке возле невидимого озера, угадывавшегося по легкой дымке тумана, водили хороводы русалки, полупрозрачными тенями бесшумно скользя по серебряной траве с качающимися колокольчиками цветов. Томительная грусть и сладкая тревога, словно нежные объятия весны, охватили человека. Хотелось, устроившись в тени качающихся ветвей, слушать хрустальный перезвон бубенцов и писать стихи, смотря на изменчивые переливы лунного света. Вдруг из-за ближней рощи показалось странное существо, не то животное, не то человек, двигающееся в обманчивых серебристых сумерках неровной скачущей походкой, что-то напевая себе под нос. Существо подходило все ближе и ближе, явно направляясь к человеку, и уже можно было различить очертания нескладной фигуры в каком-то дурацком балахоне с непомерно большой головой, украшенной шутовским колпаком со свисающими серебряными колокольчиками без язычков. Хромавшее то на левую, то на правую ногу, время от времени встававшее на четвереньки существо приблизилось вплотную и стало внимательно разглядывать человека блестящими, непрерывно двигающимися и подмигивающими глазами. Человек тоже с любопытством наблюдал за стоящей перед ним приплясывающей фигурой с длинными руками и ногами, ни на минуту не остававшимися в покое. – Кто ты? – спросил человек, – как твое имя и где я нахожусь? Существо разразилось хриплым каркающим хохотом, который, однако, не казался резким и не внушал ни страха, ни отвращения. – У меня нет имени, – заговорило существо прерывистым, каким-то изломанным голосом, беспрестанно меняющим тембр и срывающимся то на пронзительный визг, то на архиепископский бас. Речь существа, тем не менее, казалась удивительно гармоничной и непостижимым образом сочеталась с его скоморошным нарядом и чудной фигурой, – Нет у меня имени, – повторило существо, выделяя слова «нет» и «имя», – А находишься ты там, где тебя нет, то есть – здесь. Стараясь вникнуть в смысл сказанной речи, человек вдруг осознал, что не знает не только как имя его странного собеседника, но совершенно не помнит, как зовут его самого, откуда он появился и что здесь делает. Человек поймал себя на том, что он способен отчетливо осознавать себя как личность, может размышлять и анализировать, но из прошлого – а он чувствовал, что его прошлое существовало и было довольно насыщенным – не помнит ничего, что осталось позади первозданно-сияющего Белого Света. Человека удивило отсутствие даже легкого беспокойства по поводу такой потери себя, но пережитые восторг бытия Света и ужасы адской Тьмы делали мелким и недостойным внимания его личное прошлое, полное субъективных переживаний и суетных забот. Настоящее же вызывало сильное любопытство и желание познать мир путем своего единения с ним; будущее представлялось в виде густого тумана, когда окружающие предметы либо теряются в капельках холодной влаги, либо искажаются до неузнаваемости, расплываются миражами оазисов в далекой пустыне. Размышления человека прервал вибрирующий голос загадочного существа: – Не скорби о потерянном тобой имени, которое лишь связывало тебя, опутывало паутиной невежества ум и чувства, заставляя наклеивать на себя один ярлык за другим, все дальше и дальше уводя от своей истинной безымянной сущности. Тот, кто видел Предвечный Свет, уже никогда не вспомнит прежних имен и никогда не сможет иметь их в будущем. Поэтому не старайся узнать имя этой земли; тебе не дано задержаться здесь надолго, слишком сильны твои тайные желания, коренящиеся в прошлых деяниях, совершенных тобой и над тобой. Ты суть человек… Твоя природа позволяет тебе воспарять на крыльях света в самые высокие небесные сферы и спускаться в зияющие мраком и холодом пропасти Ада. Свобода твоя безгранична, ничто не может заставить тебя поступать так, как не хочешь ты сам. Вспомни то, что ты должен вспомнить, и не желай ничего, ибо ты уже и так пожелал слишком много… Пораженный странными словами существа, человек хотел расспросить его подробнее, узнать, что же все-таки надлежит делать ему в этом обманчивом мире, тонувшем в лунном полумраке, но взглянув в лицо своего собеседника, с изумлением увидел, что тот, кого он принимал за разумное человеческое существо, есть просто огромный, размером с большого осла заяц, одетый в шутовской наряд с колпаком на ушастой голове. Заяц сидел перед человеком, смотря на него круглыми совершенно бессмысленными глазами и что-то сосредоточенно жевал, смешно двигая верхней губой, шерсть на которой отливала чистым серебристым цветом. Чувствуя полнейшую абсурдность ситуации, человек невольно рассмеялся громким истерическим смехом; вытирая выступившие слезы, человек на какое-то мгновенье закрыл рукой глаза, а когда он снова взглянул по сторонам, его взору открылась ошеломляющая своей серой пустотой картина унылой выжженной земли с торчащими распятиями засохших деревьев.
Рис. 7. Данте и Вергилий в аду (Dante et Virgille en Enfer). William-Adolphe Bouguereau, 1850 г. Несколько воронов с человеческими головами и потрепанным опереньем сидели рядом на вросших в землю камнях, щербатые бока которых были изъедены временем и покрыты сухим лишайником. Пронизывающий до костей ветер гнал по низким просторам белесого неба стада рваных, клубящихся туч. Вороны, казалась, не замечали человека и переговаривались между собой резким, хриплым карканьем. Удивительно, но человек понимал смысл ведущийся воронами беседы так же ясно, как если бы они говорили на его родном языке. – Зачем вы съели его мозги и внутренности? – злобно щелкая челюстями с крупными острыми зубами, говорил старый ворон, – мало вам костей, что грудами валяются у всякого придорожного камня, выбеленные годами подобно мрамору на могильной плите; мало высохших трупов, что словно древние мумии покоятся на дне оврагов или висят, покачиваясь, на ржавых цепях, прикованные к потолку мрачных пещер. Если уж так захотелось свежей плоти, могли бы удовольствоваться несколькими кусками кожи и мяса, а не пожирать, подобно глупым птенцам запретное вам блюдо. Да за каждый проглоченный кусок этой сочной живой падали вам придется тысячи и тысячи лет глодать сухие кости в бесплодной пустыне, где нет ни воды, ни Солнца, где ветер вечно поет голодную волчью песню… Перебранка становилась все громче и беспорядочнее, так что человек вскоре перестал понимать пронзительные крики воронов. Осматриваясь, человек попытался повернуться и вдруг понял, что старый ворон имел в виду его самого: он не мог пошевелить ни одним членом, двигались только глаза, по счастливой случайности не отправившиеся в ненасытные желудки ужасных тварей. Человек ощущал себя чучелом на рабочем столе таксидермиста, из которого уже вынули внутренности, но куда еще не успели вложить искусственный наполнитель. Бессмысленный животный страх – страх угодившего в ловушку зверя – охватил беспомощно лежащего человека. Осознание собственного бессилия мешалось с пониманием ирреальности происходящего; и эта смесь порождала тупое отчаяние, когда любое усилие кажется заранее обреченным на позорный провал. Хотелось завыть от безумной смертной тоски, но из искаженного гримасой безнадежного страха рта человека не донеслось ни единого звука. Между тем, часть воронов с оглушительным карканьем снялась с места и, хлопая крыльями, быстро растворилась в серой пыльной дымке. Другие продолжали спорить, но уже с гораздо меньшим азартом и злобой. Через некоторое время улетевшие вороны вернулись, держа в зубах, кто омерзительные полуразложившиеся внутренности, источающие сильный трупный запах, кто странного вида бутыли, покрытые толстым слоем многолетней пыли. Старый ворон внимательно и придирчиво осмотрел сложенные возле человека потроха и бутыли, а затем сделал знак своим черным ободранным крылом. Тут же все вороны стали с усердием засовывать в человека принесенные внутренности, усердно работая, кто зубами, а кто мощными лапами с крючковатыми острыми когтями. Старый ворон сам вложил в голову человека валявшиеся в пыли вместе с остальной падалью отвратительного вида мозги. Закончив свою ужасную работу, вороны принялись обильно поливать человека водой из заплесневелых бутылей: сначала зловонной мутной жидкостью, пахнущей тленом и нечистотами, затем сверкающей ослепительной радугой кристально-чистой водой, распространяющей пьянящий аромат жизненной силы и цветущих трав. Все закружилось перед глазами человека; дьявольские птицы с человеческими головами завертелись в неистовой сатанинской пляске вместе с отвратительными монстрами тьмы, а огромный серебристый заяц в шутовском колпаке сидел рядом с ужасной фигурой в кроваво-красном плаще. Первозданный Белый Свет утонул в объятиях абсолютной Тьмы; пространство и время закружились в гигантском вихре, сливаясь воедино, чтобы устремиться в одну-единственную точку Бытия, откуда подобно цветку лотоса, появляющегося на свет из крошечного семечка, раскрывается все многообразие бесконечности. И сквозь тающую пелену бытийной круговерти все яснее и ярче проступали перед взором человека унылые стены его собственной комнаты, и вместе с ними нарастала, разливаясь по всему телу, ослепляющая разом неукротимая физическая боль. Каждую клеточку тела словно разрывали на части раскаленными железными щипцами; внутренности горели в неудержимом пламени, как будто неумолимый палач заставил человека проглотить чашку раскаленного свинца. Завывая и рыча подобно дикому зверю, человек в исступлении метался по комнате, бросаясь со всего размаху на стены, катаясь по полу, и рвал на себе одежду. Ничто не приносило ни малейшего облегчения, даже сознание ни на мгновенье не гасло и оставалось бодрствовать, как неусыпный часовой, что, превозмогая лютую зимнюю стужу и пробирающий до костей ветер, не покидает свой ответственный пост. Человек не знал, сколько времени продолжалась эта неслыханная пытка, пред которой бледнели ужасы инквизиции и подвалы гестапо. Ощущение прошлого и будущего исчезло, растворилось в чудовищной боли, существовавшей в непрерывном мгновенье настоящего, где не было места ни для смены дня и ночи, ни для перехода из вчерашнего в завтрашнее. Но ничто не продолжается вечно, и наступил миг, когда боль внезапно оставила человека, швырнув его в угол комнаты как использованную и никому не нужную тряпку. Несколько минут человек неподвижно лежал на полу, уставившись в одну точку и испытывая блаженство от одного осознания отступившей боли. Осторожно попытавшись подняться, человек обнаружил, что не только не способен встать на ноги, но и вообще совершенно обессилил и не может как следует двигаться. Превозмогая страшную слабость, человек ползком, время от времени останавливаясь от перехватывающей дыхание одышки, добрался до стола и, цепляясь за столешницу, с огромным трудом сумел забраться на стул и замер, положив обе руки на гладкую пластиковую поверхность… III Прошло около двух лет, с тех пор, как человек решительно отказался принимать участие в агитационной кампании по внедрению разработанного им комплекса нанороботов в организмы всех желающих. Он по-прежнему ежедневно ходил на работу в Вычислительный центр, где к нему уже не проявляли былого внимания ни руководство, ни коллеги по отделу. Да, собственно говоря, прежней интенсивной захватывающей научной работы тоже не было: все эксперименты по проверке работоспособности системы нанокомпьютеров и ее влияния на биологические организмы свернули, а новые теоретические разработки никого не интересовали. Человек по привычке, но без всякого энтузиазма, механически выполнял свои обязанности по институту, готовил научные статьи, которые тоже по привычке принимали в солидные отечественные и зарубежные научные издания. Однажды – это случилось ясным июльским днем, когда жаркие лучи Солнца жадно облизывают все, что не успело спрятаться от их обжигающего зноя – человека срочно вызвали на прием к директору Вычислительного центра. Размышляя о возможных причинах вызова, человек подошел к массивной дубовой двери, ведущей в приемную директора, и, постучавшись, зашел. Секретарша, сидевшая за клавиатурой компьютера, даже не подняла головы: она с упоением рассматривала последние новинки модной одежды от известного кутюрье. Постояв несколько минут у двери и не удостоившись внимания, человек подошел к секретарше вплотную, так что тень от его головы легла на клавиатуру. Секретарша вздрогнула, подняла голову и некоторое время непонимающими глазами смотрела на человека, затем, видимо что-то сообразив, пригласила его зайти в кабинет. Пройдя в кабинет директора, человек сделал несколько шагов и, поздоровавшись, остановился перед письменным столом, за которым сидел директор и быстро вписывал длинные ряды цифр в лежащий перед ним документ, лишь изредка машинально бросая взгляд на монитор с открытой базой данных. Никак не ответив на приветствие, и не обращая внимания на человека, директор продолжал заниматься своим делом, время от времени поднимая голову и скользя по человеку безучастным взором, с каким смотрят на зашедшую в комнату домашнюю кошку. Человек вдруг понял, что директор не воспринимает его как личность, но не с целью показать свое превосходство, а именно не может определить человека как существо одного с ним вида.
Рис. 8. XII старший аркан Таро «Повешенный». Это поразило человека. Разумеется, он знал о том, что люди с введенной в организм системой нанороботов могут общаться друг с другом так же, как соединяются по беспроводной связи удаленные компьютеры. Но только сейчас человек по-настоящему осознал, насколько трансформируется мировосприятие тех, кто длительное время существует с интегрированным комплексом нанокомпьютеров. Директор был одним из первых добровольцев, которые согласились участвовать в эксперименте, и его сознание за прошедшие два года успело мутировать и подчинялось теперь совершенно иным законам. Человек стоял и смотрел на директора, не произнося ни слова и поглядывая на висевшие на стене дорогие швейцарские часы с боем. Прошло не менее двадцати минут, прежде чем директор заметил человека. Он отложил в сторону документ и инкрустированную палисандром авторучку, скрестил руки на груди и несколько неестественным тоном произнес: – Я хочу поставить Вас в известность о том, что Академия наук проводит в научно-исследовательских институтах сокращение состава сотрудников… Это коснулось и нашего Центра, – директор говорил, явно делая над собой усилие, как если бы вынужден был общаться с портретом вельможи XVIII века из Третьяковской галереи, – Так как Вы последний год-полтора работаете, фактически, только формально, я внес Вас в список тех, кто подлежит увольнению в первую очередь. Мой секретарь дня через два-три принесет Вам официальное уведомление и необходимые документы на подпись. А пока можете быть свободны. И директор снова придвинул к себе документ с цифрами, давая этим понять, что разговор окончен. С минуту человек собирался с мыслями, он никак не мог понять, как это могут говорить об увольнении ему – автору инновационного изобретения, причем изобретения, которое используется на практике и поддерживается на государственном и международном уровне. – Извините, пожалуйста, я хотел бы задать Вам один вопрос, – человек старался говорить спокойно, но голос его дрожал, выдавая сильное волнение, – Ведь я же являюсь одним из руководителей проекта по исследованию системы нанокомпьютеров, вхожу в авторский коллектив нескольких десятков патентов. Почему же Вы увольняете именно меня? Несколько мгновений директор продолжал записывать цифры, затем медленно поднял голову и произнес: – Согласно закону об авторских правах, – здесь директор, не задумавшись, привел полную формулировку соответствующей статьи вместе с номерами пунктов и датой вступления в силу, – все права на использование Вашего изобретения принадлежат Центру, это же касается и патентов. Вас же мы решили уволить вследствие Вашей низкой квалификации… Взять хотя бы Вашу статью, опубликованную в.., – директор назвал издательство, название публикации и время опубликования, – я надеюсь, Вы понимаете, что для сотрудника нашего Центра недопустимо делать такие ошибки: да, на двести пятьдесят четвертой странице во втором абзаце сверху Вы ссылаетесь на справочник, в котором допущена опечатка. Между прочим, информация об этом появилась за два дня до того, как Вы подали статью. Кстати, в это время уже был доступен более современный справочник, он появился за неделю до отправки Вашей статьи в редакцию. Почему же вы не сослались на него?! Там в пятом разделе на триста семьдесят третьей странице приводятся уточненные данные по нанопроцессорам, которые Вы просто обязаны были использовать. Директор замолчал и с непроницаемо-равнодушным видом смотрел на человека, в совершенной растерянности стоявшего перед ним. Затем снова принялся заполнять документ, не обращая более никакого внимания на робкие попытки человека спросить что-то еще. Постояв минут пять, человек, наконец, сумел немного оправиться от охватившего его чувства беспомощности и неотвратимости происходящего и того, что должно было за этим последовать. Бросив прощальный взгляд на методично занимающегося своим делом директора, человек вышел из ненавистной ему приемной и отправился в свой кабинет, где, в изнеможении опустившись на стул и уставившись на компьютерную мышь, просидел до самого вечера, размышляя о сложившейся ситуации. Человек сознавал, что он не сможет избежать увольнения, даже если немедленно вживит в себя свое злосчастное детище – систему нанокомпьютеров, так как срок ее интеграции с организмом составляет не менее полугода, а значит любая комиссия мгновенно докажет его неконкурентоспособность по сравнению с коллегами, давно носившими в себе интеллектуальный комплекс. Сейчас, возвращаясь к своему решительному отказу принять участие в рекламе своего изобретения, человек горько сожалел о принятом тогда решении, которое теперь поставило его в безвыходное положение и необратимо испортило карьеру. Но он, в свою очередь, понимал, что и в настоящий момент не был готов ввести в свой организм чужеродную систему компьютеров, тем самым становясь участником эксперимента над своим сознанием, физиологией и, вообще говоря, всей будущей жизнью. Чувство пронзительного одиночества нахлынуло на человека, хотелось завыть в тоскливом отчаянии, подобно погибающему от голода раненому волку, что меж ледяных торосов безутешно взывает к покинувшей его стае, посылая далекому звездному небу полный неизбывной тоски вой. Яркие эпизоды прошедшей жизни, наполненные надеждой и уверенностью, проносились манящими миражами перед растерзанным сознанием человека; привычная, взлелеянная им с детства картина мира рушилась, погребая под обломками радужные перспективы и плоды успешных проектов. Возможность заниматься любимым делом, уважение и почет среди научного коллектива, блестящая карьера… – все, что составляло самый смысл его жизни, в один мимолетный миг сгорело в беспощадной неотвратимости бытия, созданного его же руками и мыслями… Человек ощущал острейшую потребность с кем-нибудь посоветоваться, обсудить направление и ход будущих действий, которые он будет вынужден предпринять после своего увольнения из Вычислительного центра уже в ближайшие дни. Но все, кого он знал – его друзья и знакомые, его родственники – все давно находились под воздействием вживленной компьютерной системы. И тогда человек решил позвонить известному писателю, с которым он познакомился на одном из многочисленных приемов, куда его постоянно приглашали как изобретателя инновационного проекта. Писатель интересовался возможностями комплекса нанокомпьютеров, они разговорились и, кажется, обменялись телефонами. Открыв записную книжку, человек с облегчением убедился, что не потерял номер писателя. Человек взял телефон и набрал номер; только бы писатель оказался свободен от системы нанороботов – эта мысль целиком занимала человека, когда он с замиранием сердца слушал электронное звучание длинных гудков: – Алле, – ответил долгожданный голос, и человек интуитивно почувствовал, что говоривший еще не находился под влиянием системы, – Алле, я слушаю, – так как человек от внезапно нахлынувшей радости не мог выговорить ни слова. – Здравствуйте, – с трудом произнес человек, – мы виделись с Вами года два назад на..., – человеку никак не удавалось вспомнить, где именно они познакомились, – на… В общем, это я изобрел ту систему нанокомпьютеров… ее теперь всем вживляют… Я хотел бы встретиться с Вами… если, конечно, Вы не возражаете… – Может приехать сейчас, – после короткого молчания произнес голос, – запишите адрес. Человек вышел на улицу. Уже смеркалось, видимый в просвете между высотными зданиями кроваво-красный солнечный диск окрашивал дома и деревья пастельными красками уходящего дня. Квартира писателя находилась в одном из старинных особняков столицы недалеко от Вычислительного центра, поэтому человек решил идти пешком, чтобы по пути еще раз хорошо обдумать предстоящую беседу с писателем. Он шел по извилистым переулкам, слушая крики стрижей, кружащихся в теплом, как парное молоко, воздухе и старательно обходя стороной кормящихся перед отходом ко сну голубей. Когда человек подошел к дому писателя, было почти совсем темно; в матовом свете желтых фонарей выступали массивные арки окон и затейливый узор лепнины купеческих хором XIX века. Набрав номер квартиры на блестевшем отполированной латунью домофоне, человек с некоторой робостью ждал ответа, однако последовал только легкий щелчок открывшегося замка. Толкнув дверь, человек увидел перед собой просторный вестибюль, отделанный мрамором и мозаикой, за которым начиналась лестница с коваными витыми перилами и высокими ступенями тоже из полированного мрамора. Поднявшись на третий этаж, человек немного постоял перед дверью, унимая биение сердца, а затем нажал кнопку звонка. Откуда-то из глубины квартиры раздался мелодичный звон, словно кто-то деревянной колотушкой ударил гонг, потом послышались неспешные шаги, почти бесшумно открылись замки, распахнулась дверь, и перед человеком предстал писатель с ног до головы закутанный в длинный расшитый золотом шелковый халат. Писатель принадлежал к числу тех людей, возраст которых совершенно не определяем. Он был небрит; недельная щетина неопрятно топорщилась на его узком лице со впалыми щеками, создавая странный контраст с роскошным убранством квартиры и ярким нарядом самого писателя. Его коротко подстриженные с проседью волосы торчали в разные стороны, напоминая вздыбленную шерсть готового к атаке волка. Писатель смотрел на человека серыми, отливающими зеленой глазами, в которых полностью отсутствовало какое-либо определенное выражение, но, тем не менее, его взгляд не казался ни равнодушным, ни бессмысленным, напротив, возникало ощущение, что глаза писателя обладали особым свойством видеть внутреннюю глубинную суть людей и вещей, при этом замечая все, но не останавливаясь ни на чем в отдельности. – Здравствуйте, – сказал человек. – Привет, – ответил писатель и, сделав знак человеку, не торопясь повернулся и направился по длинному коридору, выложенному узорным паркетом к полуоткрытой двери комнаты. Направляясь вслед за писателем, человек вдруг подумал о том, что вероятно напрасно заявился в эту с неслыханной роскошью обставленную квартиру, сочетавшую в себе антикварную мебель из Европы и культовые предметы мистического Востока. Человек вспомнил, что книги писателя, написанные в стиле магического реализма, расходились огромными тиражами на нескольких языках, принося своему создателю баснословные барыши. Человек думал также об увлечении писателя Буддизмом и другими восточными учениями, что последние несколько лет он жил в практически полном уединении, игнорируя дотошных журналистов, и даже не явился на церемонию вручения ему престижной литературной награды. Войдя в комнату и устроившись на подушках старинного инкрустированного перламутром дивана, писатель указал человеку на не менее изящное кресло, затем взял с нефритового столика дорогую кубинскую сигару и закурил, бесцеремонно разглядывая человека с ног до головы. Сидя в мягком удобном кресле, человек смотрел на свои покрытые пылью ботинки, оставляющие грязные следы на светлом ковре с тонким длинным ворсом; на висевшие повсюду на стенах тибетские танки и индийские мандалы, часть из которых была искусно вышита шелком, а другие – казались подлинными работами древних художников; на дымившиеся серебряные курительницы, распространяющие сладковатый аромат восточных благовоний. Наконец, видя, что писатель не собирается первым начинать разговор, человек набрался смелости и сказал: – Я прошу прощения, что напросился к Вам в дом, но мне просто необходимо с кем-нибудь посоветоваться… Скажите, Вы еще не внедрили в себя систему нанокомпьютеров?.. Еще раз прошу прощения за любопытство, однако, я должен точно знать это, прежде чем изложить Вам суть моей проблемы. Писатель какое-то время молча курил, не говоря ни слова, затем, небрежно бросив окурок в массивную пепельницу, вырезанную из цельного куска горного хрусталя, произнес: – Я догадываюсь о причине твоего настойчивого желания поговорить со мной… Ты пользовался всеобщим уважением, тебя награждали, давали высокие должности… Тебе, вернее, твоему успеху завидовали коллеги по работе… Твоя слава и твой авторитет были непоколебимы… И вот случается неизбежное… Твое изобретение начало жить своей собственной жизнью, выйдя из под твоего контроля, не подчиняясь более твоим желаниям и, более того, затмив собой славу своего создателя. Ты, разумеется, отказался стать покорным рабом своей идеи, а она, воплотившись в реалиях нашего мира и обретя силу, безжалостно расправилась с тобой, заставив горько пожалеть о твоей неуступчивости и нежелании признать и принять неотвратимое… Сейчас перед тобой возникла дилемма: продолжать ли бесполезную борьбу, теперь уже заведомо обреченную на бесславное поражение, или сдаться на милость победителя и оказаться в его власти, позволив завладеть своим телом и своей душой. Нелегкий выбор… Ведь именно об этом ты хотел спросить меня? Человек широко раскрытыми глазами смотрел на писателя, пытаясь вникнуть в истинный смысл его речи, а затем с трудом сказал: – Да… Вы не ошиблись…, – человек сделал небольшую паузу, – скажите, как бы Вы рекомендовали поступить в данной ситуации? Я ведь, в общем-то, раньше не задумывался о смысле жизни, проблеме выбора пути и о других вопросах такого рода, предоставляя заботу об этом философам… Я же всегда больше интересовался точными науками, информатикой… И теперь просто не знаю как поступить… – И хочешь переложить ответственность на других?! – перебил писатель, – Когда речь идет о глобальном выборе, можно сказать «быть или не быть». А впрочем, – писатель внимательно посмотрел в лицо человеку, – никакой дилеммы здесь, по-видимому, не существует. Ты уже сделал свой выбор, и никакие советы, от кого бы они ни исходили, ничего не изменят. И это не только, и не столько твой выбор, сколько коллективный выбор всей нашей цивилизации, которая предпочла идти по пути наименьшего сопротивления, по, так сказать, градиенту – видишь, я тоже разбираюсь немного в технических науках. Почему так произошло, что способствовало такому сценарию эволюции: это слишком сложный и слишком долгий разговор, чтобы начинать его сейчас, да и тебе он не принесет никакой пользы, разве что отравит ядом горьких раздумий последние месяцы свободного мышления и свободной воли. – А почему Вы думаете, что я обязательно поддамся влиянию толпы и соглашусь на внедрение в себя нанокомпьютеров? – обида придала человеку мужества; то, что писатель, совсем не зная его, позволил себе откровенно высказать свое мнение о слабости воли человека, показалось последнему неуважением к нему как к личности, – Я, между прочим, отказался принять участие в рекламной акции моего изобретения, когда наш директор сулил мне за это «золотые горы». Почему же теперь я не смогу принять самостоятельное решение, каково бы оно ни было?! Легкая усмешка показалась на тонких губах писателя: – Ты меня неправильно понял: у тебя просто не будет иного пути, как только добровольно пойти на внедрение. Ты, случайно, последнее время не заходил в …, – и писатель назвал один из элитных сетевых гипермаркетов, специализирующихся на продаже деликатесов со всего мира, – Там уже месяц как перестали принимать и наличные, и банковские карты – обслуживают только носителей компьютерных систем. Установили «вертушки» на входе, которые срабатывают, только если подходит носитель, то есть ни ты, ни я туда просто не войдем. А на выходе стоит сенсор, считывающий информацию с этикетки и автоматически списывающий деньги со счета покупателя. Вот так-то! И скоро такие гаджеты будут установлены абсолютно везде, и обычные люди, не инфицированные системой, не смогут ни пользоваться общественным транспортом, ни ходить по магазинам, ни, наконец, заходить в собственную квартиру… Новости вчера смотрел? Будут бесплатно устанавливать домофоны, реагирующие на сигналы вживленных компьютеров. Правда, пока только в некоторых районах столицы, но ты понимаешь, надеюсь, что это только начало. Так что, сам посуди, есть ли у тебя другой путь, кроме как последовать общему примеру?! Человек молчал, чувство собственного бессилия смешанного со злостью на себя самого целиком захватило все его существо. Он понимал, что писатель прав, что перестройка всех систем жизнеобеспечения под новые стандарты, обусловленные тотальным внедрением его изобретения, стремительно набирает обороты и скоро охватит большинство сфер функционирования социума. Но в то же время, человек никак не мог смириться с мыслью о невозможности личного выбора, о необратимости того пути, по которому теперь неудержимо двигалась история. – Неужели действительно никому из нас ничего не остается, кроме как пойти по пути добровольного превращения себя в биоробота? – почти с мольбой произнес человек, как будто положительный ответ писателя мог реально воздействовать на будущее людей и его самого, – Ведь я же хотел… Я думал использовать систему нанокомпьютеров совсем иначе… – Помнишь, что пишет Толстой о разгроме наполеоновской армии? – писатель взял новую сигару, не спеша раскурил ее, и продолжал, – Описывая бегство Наполеона из Москвы, Толстой убедительно показывает читателю неизбежность окончательного поражения французов и независимость этого факта от каких-либо действий, предпринимаемых как одной, так и другой стороной. Ни Кутузов, ни Наполеон, ни Александр уже почти никак не влияли на развитие событий, хотя и действовали каждый по своему усмотрению. Конец был предрешен… Предрешен самим Наполеоном, когда он по своей воле остался зимовать в Москве, а может быть и еще раньше, после вторжения в Россию… А дальше кампания уже шла сама по себе, подводя себя ко всем известному завершению… Сейчас мы пришли к такой же необратимой ситуации. Когда ты изобретал свою, так сказать, «адскую машину», то у тебя была возможность реального выбора истории человечества – и это не громкие слова, а очевидная истина. Хотя…, – тут писатель на минуту остановился, задумавшись, а затем сказал, – Да… А после того, как ты обнародовал свое изобретение, довел его до рабочего состояния, заинтересовал им «сильных мира», то дальнейший сценарий твоей судьбы, да и судьбы всего мира, определился вполне однозначно. Разумеется, ты можешь в некоторых пределах изменять незначительные детали, но финал уже очевиден. А все остальное – это лишь более или менее длительная агония…
Рис. 9. Смерть на бледной лошади (Death on a Pale Horse). Benjamin West, 1783 г. – Вы хотите сказать, что я должен был сам отказаться от своей идеи… Но ведь это значит выступить противником научного прогресса, – в голосе человека прозвучало негодование и обида, – Вы предлагаете мне стать своего рода инквизитором, проповедующем мракобесие, и бороться с прогрессивными, инновационными… – Подожди, – писатель снова перебил человека, – А что, собственно говоря, ты называешь научным прогрессом? Свое, с позволения сказать, инновационное изобретение? И что же в нем такого, что давало бы тебе право ставить эксперимент над всем человечеством?.. Никаких революционных прорывов и парадигмальных сдвигов твои идеи не принесли, а теперь уже точно не принесут. Разве твоя система нанокомпьютеров дала науке что-то ранее неизвестное, вроде квантовой механики или парового двигателя?! Нет, ну может компьютеры стали поменьше, а их действия посложнее… Вот и все! Погоди, не возражай, – сказал писатель, видя, что человек хочет что-то сказать, – В основе-то лежит все та же пресловутая машина Тьюринга, не так ли?! А в плане духовного прогресса цивилизации, развития гуманистических идей… Ну, ты и сам видишь, что здесь эффект как раз противоположный. А чтобы ты не думал, что я хочу тебя как-то принизить или хвастаюсь своими успехами, то послушай, что я тебе скажу. Вообще все, что является продуктом творчества человека – это не что иное, как реплика с уже существующего, не важно когда и где. Есть лошадь, а есть лошадность, с которой конкретная лошадь и срисована, так или почти так говорил Платон. И эта лошадность, то есть лошадь как некая абсолютная идея, лежит за пределами индивидуального творчества людей, пусть даже и гениальных. Нам писателям в силу нашей профессии особенно близка данная проблема. Ведь все, что мы пишем, на поверку оказывается бессовестным плагиатом, а зачастую еще и примитивно и пошло. Какую бы тему не взять, как бы ее не раскрыть, с какой стороны к ней не подойти, внимательный критик всегда обнаружит в художественном произведении мысли и стиль уже существующих. Все, абсолютно все написано нашими предшественниками, а они, в свою очередь, вольно или невольно списывали и переписывали шедевры ушедших мастеров. А сейчас… В современном мире оцифрованных людей не останется места для писателей и поэтов, ибо имея доступ ко всем когда-либо созданным произведениям, а, самое главное, имея возможность мгновенно оценить и сравнить их между собой, всякий сразу найдет аналог лучшего качества… Впрочем, все это ничего не значащий вздор… Сделав несколько глубоких затяжек сигарой, писатель замер в неподвижности, устремив ничего не выражающий взор куда-то в пространство. Человек почувствовал, что писатель не расположен больше говорить и отвечать на вопросы, и стал прощаться. Уже перешагнув порог, человек порывисто обернулся и срывающимся голосом произнес: – А ты… А Вы… Как Вы собираетесь поступить, – человек умоляюще посмотрел на писателя. Почти неуловимая горькая усмешка скользнула по лицу писателя: – Я … не знаю. Пока никак… Насколько ты мог заметить, я человек довольно обеспеченный, поэтому какое-то время буду наблюдать за развитием ситуации, оставаясь в стороне от всего этого… Разве не любопытно присутствовать при глобальной всеобщей трансформации нашей цивилизации, быть свидетелем формирования нового человека…А дальше… – писатель помолчал, – Ты читаешь Акунина?.. У меня множество примеров для подражания, великих примеров: Мисима и Есенин, Цветаева и Вулф… И просто необъятный выбор сценария…
Человек медленно с усилием поднял лежащие на столе руки, поднес ладони к лицу и пристально посмотрел на них, разглядывая каждую линию, каждый бугорок кожи. Человек помнил, что по прошествии полугода после разговора с писателем и своего увольнения из Вычислительного центра, он отправился в ближайшую зубную поликлинику с острой болью. Однако оказалось, что поликлиника закрылась еще месяц назад. После нескольких часов безуспешного поиска в интернете человек наткнулся на информацию о том, что единственный в столице пункт приема зубного врача остался при научно-исследовательском институте и работает по предварительной записи. Кляня все на свете, человек кое-как, глотая обезболивающие таблетки, дотерпел до утра и, узнав адрес пункта по внедрению компьютерной системы нанороботов, пешком, ибо турникеты общественного транспорта его не пропускали, направился туда. Что было потом… Человек смог вспомнить только несколько месяцев после введения системы, а далее…далее был Белый Свет, а между ним и всей предыдущей жизнью зияла Черная Бездна, в которой не было ничего, кроме самой Бездны. Человек не знал, сколько длился этот период Черного Безмолвия: месяцы, годы или десятилетия – память была пуста, как только что отформатированный диск. Человек также не знал, отчего вдруг вышла из строя внедренная в него система нанокомпьютеров, но он помнил, что в тех экспериментах, где у подопытных животных после периода адаптации искусственно выключали систему, отказывали жизненно важные органы, давала сбои нервная система, и животные быстро погибали в жутких мучениях, не приходя в сознание. Человек гадал, каким образом удалось выжить ему, если по всем признакам введение в него нанокомпьютеров произошло далеко не вчера. Но не это тревожило сейчас растерзанное сознание человека, так как он помнил, что однажды введенную в организм компьютерную систему далее невозможно никакими способами ни отключить, если такое действие не было запрограммировано заранее, ни извлечь, так как мириады технических устройств образовывали единый комплекс со всеми клетками живого существа. Человек знал, что если по какой-либо причине внедренные компьютеры выходили из строя, то срабатывала программа самовосстановления, и вся система начинала снова функционировать через семь суток после поломки, при условии, конечно, что организм за время отключения системы не успевал погибнуть. А это значило, что в любую минуту введенные в человека нанороботы могли начать свою работу, и одна мысль об этом приводила человека в отчаяние и ужас. С трудом повернувшись, человек внимательно осмотрел комнату. Белый прямоугольник двери не имел ни замка, ни ручки, и человек догадался, что дверь автоматически открывается по сигналу системы, и, следовательно, в настоящий момент он не сможет выйти из своей комнаты. Продолжив осмотр, человек заметил на шкафу старинные механические часы с недельным заводом. Часы были в массивном корпусе из латуни с деревянными вставками; потемневший от времени маятник мерно качался, приводя в движение многочисленные зубчатые колеса. Человек вспомнил, что в былые времена он каждый вечер перед отходом ко сну обязательно заводил часы, бережно вытирал с них пыль и иногда даже тщательно полировал до зеркального блеска латунные части. Вдруг прямо на глазах человека черные резные стрелки часов несколько раз конвульсивно дернулись и замерли в ледяной неподвижности. Человек некоторое время смотрел пустыми глазами на остановившиеся, быть может, впервые в его жизни часы. И в этом событии человек отчетливо увидел некий тайный смысл, суть которого пока ускользала от его понимания. Внезапно перед внутренним взором человека возникли строки его собственной научной статьи, одной из первых, где им подробно описывался принцип работы его собственного изобретения. Черные знаки букв на мерцающих серой белизной пикселях монитора сложились в предложение, являющееся для человека Высшим Откровением. Семь суток… Семь суток требуются для перезагрузки внедренной в него системы. Семь суток ходят без завода его старые часы с застывшим у него на глазах маятником. Значит, компьютерная система может самоактивироваться уже сейчас, и он снова превратится в покорную игрушку, выполняющую волю неведомого хозяина. Плохо понимая, зачем он это делает, человек тяжело поднялся со стула, на негнущихся, непослушных ногах подошел к шкафу и взял в руки тяжелые мертвые часы. Затем с часами в руках человек сделал несколько неуверенных шагов к окну. Несколько мгновений человек с нарастающей злостью смотрел на мутное грязное стекло с косыми разводами дождевых капель, затем размахнулся и изо всех сил бросил в ненавистное окно часы. Стекло с треском лопнуло, и мгновение спустя до человека донесся звук тяжелого удара разбившихся о каменную мостовую часов и жалобный звон бьющихся осколков – казалось, небесная лира под неосторожным движением музыканта издала фальшивую ноту, порождая хаос и разрушение в безграничной Вселенной. Пьянящий аромат свежести, дождевой влаги и кружащей голову свободы, стремительным горным потоком затопил комнату. Человек зашатался в этом пенном вихре полузабытых звуков и запахов и, чтобы удержаться на ногах, судорожно схватился за подоконник. Неудержимо хотелось целиком раствориться, слиться с величественным и прекрасным в своем суровом великолепии грозовом пейзаже. Не помня себя от восторга, идущего из самых глубин сознания, человек, цепляясь за оконную раму, забрался на подоконник и встал над дождевой бездной, содрогаясь от первобытной радости Бытия.
Рис. 10. Могила самоубийцы. В.А. Котарбинский, 1901 г. И в этот миг блаженного счастья человек внезапно почувствовал, ощутил всем своим существом, как мириады технических устройств внутри его организма начали постепенно, шаг за шагом восстанавливать прежние параметры, пытаясь установить контроль над каждой клеточкой, каждым движением и мыслью его души и тела. Жуткий тоскливый вой вечно голодных тварей ледяной волной ужаса охватил человека; он порывисто обернулся, но вместо оклеенной обоями стены человек разглядел клубы черного дыма, сквозь которые виднелась ужасная фигура в плаще цвета засохшей крови; ржавые кандалы с режущим свистящим скрипом раскачивались в ее руке. Фигура резко тряхнула головой, капюшон упал, и на человека уставились кошмарные бельма, в которых тускло светилось сатанинское торжество окончательной победы. Человек в ужасе и отвращении отвернулся, но дьявольская маска смотрела на него со всех сторон и даже изнутри его самого. Стремясь избавиться от мерзкой адской картины, человек поднял ладони к лицу, чтобы закрыть ими глаза и вдруг заметил, что с его рук из многочисленных глубоких порезов, оставленных осколками оконного стекла, струится алая кровь, разбиваясь о подоконник и россыпью сверкающих рубинов падая в черную бездну у его ног. И в этот миг грозовые тучи прорезали ветвящиеся линии молнии, и почти одновременно раздался оглушительный громовой удар. Казалось, весь мир раскололся на мельчайшие осколки, чтобы сложиться калейдоскопическими узорами мозаики. Демонов тьмы не было в этом новом мире, скроенном из частичек небесного света и земной свободы. Перед внутренним взором человека вспыхнул ослепительный Белый Свет, манящий, непрерывно ускользающий, но в то же время беспредельный и вечный. Человек широко раскинул руки, вдохнул полной грудью звенящую чистоту грозового воздуха и шагнул навстречу бескрайним просторам клубящегося тучами неба… |
||
|
|
|
|
|||
