|
|
Российский Фонд Трансперсональной Психологии |
Международный Институт Ноосферы |
||
|
||||
|
г. Москва
|
|
|
|
|
||||
|
Дискретность мировоззрения К.И.Бурсаниди Данная работа посвящается моим друзьям, ради которых и был создан данный опус, и с помощью которых он смог и создаться, поскольку я всегда являюсь их частью. Будем считать в этом смысле, что автором данной работы является Ноосфера Земли. «Я думаю, что формирование мировоззренческих универсалий, выработка миропонимания, помогающая людям выжить в критических ситуациях, и утверждении их в сознании людей представляется в современных условиях важнейшей задачей XXI века. И теперь этот процесс уже не может быть спонтанным процессом самоорганизации. Он должен стать процессом целенаправленной деятельности Коллективного Разума человечества. Успешное решение этих мировоззренческих проблем – «ключ» к будущему общества». [1] Задача о необходимости формирования и смены мировоззрения, сформулированная Н.Н.Моисеевым, никогда не сходила с повестки дня на всем этапе развития человечества. Но в настоящее время, характерное нарастающими экономическими, техногенными, экологическими, природными и социальными катастрофами и кризисами, вызванными безусловным отставанием нравственных императивов поведения человека и системы от развиваемых технологий и накапливаемой информации, решение этой задачи является наиболее актуальной из стоящих на данный момент перед человечеством. Существующий макро-кризис многие исследователи, воспринимая как реакцию биосферы Земли на неадекватное поведение системы образованной людьми, совершенно оправданно называют системным кризисом. Говоря о системном кризисе, мы, прежде всего, должны понимать, что свойства или поведение системы определяются только связями организованными внутри самой системы. Поэтому никакие реформы, направленные на решение проблем из вышеприведенных областей (это относится и к объявленной стратегии на новую индустриализацию России) или прорывные технологии, ситуацию совершенно не поменяют. Исходя из этого, совершенно очевидно, что дальнейшее затягивание и не решение мировоззренческих, или системных, проблем может привести к печальным последствиям. Кроме этого, увеличивающиеся скорости накопления информации, ее обработки и передачи предъявляют совершенно новые требования к качествам, свойствам человека и системы. Таким образом, надо в корне менять свое отношение к окружающему нас миру и к самому себе. Отношение, впрочем, как и мироощущение, мировосприятие – это, прежде всего поведение человека и системы, которое также как и поступки, предопределяется не объемом приобретенных знаний и информации, а исключительно мировоззрением. И существующий кризис системы надо воспринимать как реакцию Биосферы Земли на неадекватное, не соответствующее реалиям времени отношение человека к ней и самому себе. «Разговор о нравственности и ее утверждение действительно необходимы. Без этого у человечества не будет будущего. Но я совсем не убежден, что надо изобретать какие-либо новые принципы взаимоотношения людей. Необходимое уже сказано — это принципы Нагорной проповеди. Если бы они действительно вошли в плоть и кровь людей, если бы люди научились «любить людей» и чувствовать ответственность за судьбу других, независимо от цвета кожи и принадлежности к той или иной цивилизации, то отыскание необходимых компромиссов, вероятно, не составляло бы проблемы. Но вот как добиться, чтобы эти принципы стали настоящим человеческим alter ego, и есть главный вопрос» [2]. В данной работе и ставится задача решения этого главного вопроса. И как будет показано ниже, сложность при решении этой задачи будет заключаться не столько в механизме формирования мировоззрения у конкретного человека, или впечатывание его в плоть и кровь, сколько в поиске условий, при которых мировоззрение, основанное на принципах Нагорной проповеди и ориентирующее людей исключительно на другое поведение, реализуется. Следует заметить, что последующая реализация этих условий и формирование нового мировоззрения будет решающим шагом в формировании Ноосферы Земли. Но, прежде чем мы приступим к рассмотрению этого вопроса, следует присмотреться к самому понятию мировоззрения, которое, как оказалось, не имеет строгого определения, как впрочем, и любое сложное, многогранное явление. Так, в частности, в БСЭ мировоззрение определяется как система взглядов на объективный мир и места в нем человека, на отношение человека к окружающей его действительности и самому себе, а также обусловленные этими взглядами основные жизненные позиции людей, их убеждения, идеалы, принципы познания и деятельности, ценностные ориентации. В качестве субъекта мировоззрения реально выступают социальная группа и личность. Вот еще очень интересные определения:
То, что в определениях мировоззрения, приведенных из различных источников, существуют некоторые расхождения, нас не должно смущать, поскольку эти расхождения лишь только дополняют друг друга, вскрывая различные грани самого явления. Но самое главное в этом случае то, что, во-первых, мировоззрение, являясь атрибутом исключительно человека как субъекта и формируясь в результате совместной деятельности сообщества людей, выступает, прежде всего, в виде мира согласованных значений, согласованных взглядов, представлений на объективный мир и места человека в нем, выраженного в некоторой знаковой форме, в виде слов. И, во-вторых, этот мир, являясь миром Сознания, по существу отражает лишь только одну сторону этого явления, точнее, как бы одну сторону медали. Человек, как мы знаем, имеет двойной мир. С одной стороны, смысловой, абстрактный мир, в котором живет Сознание, и с другой стороны, естественно, природный, который его окружает, в который он входит сам как продукт этого мира, и с которым он взаимодействует как организм или биологическая система на уровне физико-химических процессов. Эта система, переходя на другой язык, представляет собой диссипативную структуру со встроенными в нее системами регуляции, деятельность которых направлена на поддержание условий существования самой структуры. И если деятельность систем саморегуляции, которую можно назвать выживанием, для диссипативных структур носит универсальный характер, и,таким образом, можно сказать, что выживание – это способ существования и единственный императив поведения диссипативных структур или биологических систем, то Сознание, способное абстрагироваться от окружающей естественно-природной среды, таких жестких ограничений не имеет. И поэтому оно само определяет, правда, насколько это возможно, что для него на данный момент важнее – сопровождать деятельность систем саморегуляции организма, или заниматься другой, более значимой с его точки зрения задачей, тем самым и предопределяя императив поведения самого человека. И, тем не менее, хотя эти миры никак не пересекаются, точно так же, как и две стороны медали, именно мировоззрение представляется как сплав этих двух миров, который и образуется при приобщении новорожденного человека к человеческому обществу, к его культуре и существующему уже мировоззрению. Убедиться в справедливости вышесказанного легко, если вспомнить, что человеческий организм обладает невероятной адаптационной гибкостью, предполагающей наличие невероятной восприимчивости к окружающей среде и способностью самопрограммироваться сообразно требованиям этой среды в процессе онтогенеза, включающего в себя импринтинг, «установки» Узнадзе. Говорить в настоящее время о приоритетности того или иного механизма самопрограммирования довольно сложно, ведь так или иначе установки нашего поведения меняются с возрастом под действием различных событий, оказывающих на нас очень сильное влияние. Но, так или иначе, этот процесс начинается еще в утробе матери. Именно в этот период начинается как бы впечатывание в плоть и кровь человека своеобразия окружающей «реальности», смыслового мира, мира Сознания, формирование установок поведения и предопределение тем самым мироощущения и мировосприятия человека. Импринты, как результат запечатлевания, точно также как установки и инстинкты, отличаются исключительной прочностью и необратимостью. Это означает, что если в этот критический момент, когда включается генетически заложенная программа импринтинга, начинать воспитывать младенца в полной изоляции от человеческой речи, то он уже никогда не заговорит и не будет понимать человеческую речь, хотя будет способен слышать и издавать определенные звуки. Его поведение будет соответствовать той среде, в которой он воспитывался. Подтверждением тому служат и клинические данные, и немалочисленные известные случаи воспитания детей животными. «Чем раньше ребенок выпадет из человеческого общества, тем труднее ему будет вернуться туда. Более того, «маугли» будет отличаться от обычного человека не только своим поведением, но даже внешне. Телосложение, а также развитие его органов чувств будут непохожи на наши. Установлено, что через некоторое время после возвращения к людям у многих «найденышей» начинают в темноте светиться глаза. Вызывает удивление их физическая сила – не всякий взрослый может похвалиться такой мощью, которой обладает 4-5 летние малыши, выросшие среди животных… Кроме того, выросшие среди животных человеческие особи обладают очень хорошим слухом и обонянием и нередко отличаются нечувствительностью к температурным перепадам… Как правило, судьба современных «маугли» однотипна: их помещают в психиатрическую больницу, где они остаются до конца своей недолгой жизни.» [3] Следует добавить, что развитие организма, в особенности головного мозга, регулировка с последующей необратимой фиксацией сенсорных систем, тоже происходит после рождения человека как раз под влиянием среды и согласно требованиям этой среды. И поскольку импринты и установки имеют жесткую фиксацию и необратимость, огромное значение имеет количество органов чувств, акцепторов, дающих информацию об окружающей среде в этот критический момент, потому что вместе с лингвистическим названием объекта впечатывается и весь комплекс информации этого объекта, получаемый от этих акцепторов. Так, например «у людей, родившихся слепыми из-за двусторонней непрозрачности роговицы или хрусталика, после хирургического устранения этого дефекта так и не развивается нормальная способность зрительно распознавать объекты, хорошо известные им на ощупь» [4]. Данное положение будет играть огромную роль при рассмотрении возможности включения Сознания как дополнительного органа восприятия. Необратимость импринтов и установок, впечатанных в биологическую систему человека и в последующем включенных в систему саморегуляции поведения человека, наводит на мысль, что мировоззрение в некотором смысле выступает как обыкновенная психосоматическая реакция и не более. Но именно таким образом обеспечивается устойчивость мировоззрения, и завершается процесс становление человека и включение его в сообщество людей, и тем самым именно таким образом обеспечивается устойчивость и самой реальности, в которой он рождается и живет. Так замыкается круг, и замыкается сама реальность, которая в этом контексте воспринимается как некая автономная субстанция. В этом смысле довольно интересна мысль В.В.Налимова, выраженная в его книге «Спонтанность Сознания». Опираясь на выдвинутые им предположениях, что «Сознание человека выступает перед нами как некий текст. Всякий текст – это носитель смыслов. Наш текст особый – удивительно гибкий, подвижный, динамичный, способный к изменению» [5], и «весь воспринимаемый нами эволюционирующий мир можно рассматривать как множество текстов. Когда мы говорим о биосфере, то текстами оказываются отдельные особи, виды и другие составляющие биосферы. Когда рассматриваем ноосферу, то текстами становятся сознания людей как в их личных, так и коллективных проявлениях» [2], а также рассматривая различные философские, религиозные представления различных культур он приходит к выводу: «Если мы теперь обратимся к философским и религиозно-философским текстам, то заметим, что они важны для нас непросто как некоторые факты истории, а как узловые точки человеческой мысли, которые можно без конца реинтерпретировать. Может быть, вся философская мысль есть не более чем некий процесс нескончаемой реинтерпретации того, что уже было раннее сказано, – а кто первый сказал что-то очень важное, мы не знаем. Все уходит своими корнями в теряющиеся в тысячелетиях проявления общечеловеческой мудрости, связанной каким-то образом с юнговскими архетипами коллективного, или в наших словах – космического бессознательного» [6]. Таким образом, и формирование, и плавное изменение мировоззрения субъекта, которое называют еще и личным мировоззрением, происходит в границах именно этой реальности. И разорвать существующий круг совершенно невозможно. Но можно создать новый круг! С новой реальностью и соответствующим ей мировоззрением. И для создания ее необходимо найти условия образования этой новой реальности. Рассматривая истоки формирования мировоззрения, а значит и рычаги влияния на процесс формирования духовного мира человека, на данный момент исследователи выделяют три, с их точки зрения, наиболее важных источника:
Все это, безусловно, верно, но следует заметить, что все эти источники касаются исключительно культуры, духовного мира человека, безусловно характеризующие саму «реальность», но отражающие не все ее стороны и грани, так как они никак не касаются самой природы человека, в особенности как представителя биологического вида, входящего в популяцию или в макробиологическую систему. Особенность заключается в том, что макробиологическая система способна существовать лишь только при условии самосогласованного поведения элементов, как биологических субъектов, образующих эту систему, и это поведение предполагает определенные взаимодействия между этими элементами, которые заложены в генетических программах поведения человека. А инстинкты, как мы знаем, дают жесткую команду только на определенное поведение, тем самым провоцируя соответствующие межличностные отношения, «субъективно переживаемые взаимосвязи между людьми, объективно проявляющиеся в характере и способах взаимных влияний, оказываемых людьми друг на друга в процессе совместной деятельности и общения» [7], которые играют роль обратных связей в процессе самосогласованного поведения элементов в системе. Естественно, что самосогласованное поведение проявляется не только в популяции людей, но и во всех видах животных и насекомых, ведущих общественный или социальный образ жизни. Более того, почти у всех этих животных и насекомых есть способы передачи информации, с помощью которых можно сообщить не только о возникшей опасности, но и привлекать внимание брачного партнера, или указывать тем или иным способом координаты источника пищи. Так, например, медоносная пчела-разведчик с помощью танца способна передать очень точно координаты источника пищи в радиусе до 10 км, кроме информации о богатстве этого источника, также тип самого цветка, то есть источника. По выражению О.Меннинга «мир вынужден признать, что передавать информацию в символической форме может не только человек – это способна сделать такое скромное создание как пчела». И хотя эта фраза заезжена, надо признаться в том, что так оно и есть. Но самое главное заключается в том, что все эти сигналы, передающие информацию, и не только пчелой, всегда связаны с той или иной сиюминутной ситуацией. Эти сигналы отвечают потребности «здесь и сейчас», и не более. Ни одно животное, насекомое не способны передавать информацию, не относящуюся к текущему моменту, и, следовательно, и к накоплению информации, то есть к созданию культуры. Довольно сложно представить ситуацию, в которой две пчелки, бросив работу и поглощая нектар, пытаются рассказать третьей, о красоте цветочка, нектар которого потребляют в данный момент. Это уже что-то отвлеченное от ситуации, это уже отношение того, чего у них нет – Сознания – к ситуации, к окружающему их миру. Это уже речь, а значит и другой уровень взаимодействия с окружающей средой. Так что язык животных, не имея абстрагированного от естественно-природного мира характера, не способен нести и элемента автономности. Способностью формировать абстракции и относиться к ним как к символам обладает только человек. Только человек, создавая лингвистические символы в виде слов, имеющих определенное звучание, письменное обозначение, вкладывает в них определенное фиксированное значение и способен, не находясь с ними в чувственном соприкосновении, довольно точно их мысленно представить и подробно описать, – это уже абстрактное мышление. Эта способность позволяет в свою очередь избавиться человеку «от диктата непосредственного окружения. Только дети, животные и некоторые психически больные люди ограничивают мир тем, что «здесь и сейчас». Люди же не зависят непосредственно от их чувственного опыта, ибо они живут в субституциональном мире» [8]. Этот субституциональный мир (с латинского означает «назначаю взамен») и есть «реальность», о которой говорилось ранее, но никак не объективно существующий естественно-природный мир. С этой точки зрения реальность представляется в виде системы согласованных взглядов на этот мир, согласованных «значений» смыслов, сформировавшиеся в результате совместной деятельности. Кроме этого следует учесть, что человек одновременно находится в двух средах. Если в качестве первой среды выступает естественно-природный мир, восприятие которого предопределяется количеством органов чувств и регулировкой сенсорных систем, то в качестве второй – социальная среда, в роли которой выступает сама макробиологическая система, и восприятие которой предопределяется межличностными взаимодействиями и соответствующими им отношениями. И именно эта «реальность», впечатанная в биологическую систему человека, вместе с фиксированными уровнями восприятия окружающей среды тех или иных сенсорных систем и, главное, с фиксированной способностью формировать абстракции и образуют мировоззрение человека, а значит и безусловный принцип его поведения. Таким образом, межличностные взаимодействия, ответственные за сохранение целостности макробиологической системы и порождающие соответствующие межличностные отношения, можно включить не только в дополнительный источник управлением мировоззрением, но можно назвать их и единственным рычагом изменения самой реальности и формирования нового устойчивого круга, которому будет соответствовать совершенно новое мировоззрение. Так как выделенные ранее три источника, влияющих на формирование мировоззрения, по существу не направлены на изменение межличностных связей, межличностных взаимодействий, а ориентированы лишь только на отношение человека к ним, то они позволяют, как мы увидим далее, менять мировоззрение и, соответственно, восприятие субъектом окружающего его мира, но в таком случае лишь только в рамках одной и той же реальности. Классическим примером такого подхода является реализация демократии в истории Афинского государства, расцвет которого наступил во времена правления Перикла. Но прежде чем мы будем рассматривать, каким образом это было реализовано, следует поподробнее рассмотреть механизм реализации целостности диссипативных структур, к которым и относится биологическая система. Это ключевой момент, и без его подробного рассмотрения нам никак не обойтись. Биологическая система и механизм реализации ее целостности Поскольку любая группа, сообщество людей представляет собой, прежде всего, макробиологическую систему, то следует напомнить, что макробиологическая система есть не что иное, как диссипативная структура, для которой неравновесность является необходимым условием существования, бытия. Но быть, существовать для нее, значит не только находиться далеко за порогом неустойчивости, но это значит быть постоянно чувствительным, восприимчивым к флуктуациям внешней и внутренней среды и реагировать на них адекватно и как целостность. Такой простой подход, разделяющий среду на внешнюю и внутреннюю, оказывается очень продуктивным не только в плане понимания целостности как значения для биологических систем или, точнее, в плане понимания механизма ее реализации в этих системах, но и как следствие направленности развития, эволюции самих систем. Так, например, рассматривая такую достаточно хорошо изученную макросистему как вид, следует заметить, что естественный отбор, в зависимости от степени воздействия (либо оно имеется, либо его нет) внешней среды, выступает в двух формах своего проявления – стабилизирующего и движущего. Для случая, когда условия внешней среды относительно постоянны, то действия систем саморегуляции направлены на поддержание в популяции среднего, ранее сложившегося значения признака или свойства, а вновь возникающие мутации, в таком случае, оказываясь вредными, выводятся естественным отбором от дальнейшего развития. Такую форму естественного отбора, открытого советским ученым И.И.Шмальгаузеном в 1940-х годах, называют стабилизирующим отбором. Движущая форма, открытая Ч.Дарвиным, проявляется тогда, когда изменения внешней среды существенны, и биологическая система адекватно реагирует на них как целостность. В этом случае наследственные отклонения (мутации), совпадающие с направлением изменения внешней среды, подхватываются естественным отбором и закрепляются в виде, или по-другому, системы саморегуляции приводят к сдвигу среднего значения признака или свойства в популяции, закрепленного, зафиксированного в генах. Ну а что касается механизма реализации целостности в диссипативных структурах, или самосогласованного поведения элементов, образующих эту структуру, то именно чувствительность, восприимчивость этих элементов к изменениям параметрам внутренней и внешней среды и обеспечивает самосогласованное поведение элементов, и тем самым целостное поведение самой системы. В чем же конкретно и как это проявляется в реалии? Так, например, наблюдая процесс самоорганизации в популяции насекомых, в частности, личинок жука Dendroctonus micans, исследователи заметили, что: «Скопление личинок происходит под влиянием конкуренции двух факторов случайности: случайных движений личинок и их реакции на особое химическое вещество феромон, синтезируемое личинками из терпенов, содержащихся в дереве, которым они питаются. Личинки испускают феромоновые сигналы с частотой, зависящей от степени насыщения. Феромон диффундирует в пространстве, и личинки перемещаются в направлении, задаваемом градиентом его концентрации. Такая реакция является автокаталитическим механизмом, поскольку скопление личинок увеличивает притягательность соответствующей области. Чем выше локальная плотность личинок в данной области, тем выше градиент концентрации феромона и тем сильнее тенденция других личинок к сползанию к точке скопления» [9]. Высокая чувствительность к гормону, речь идет уже о постройке гнезда термитами, который они выделяют и пропитывают им комочки земли, служащие строительным материалом в постройке гнезда, и обеспечивает целостное поведение системы. «Постройка гнезда (термитника) термитами – одна из тех когерентных активностей, которые дали некоторым ученым повод для умозрительных утверждений о «коллективном разуме» в сообществе насекомых. Проявляется этот «коллективный разум» довольно необычным способом: для участия в постройке такого огромного и сложного сооружения, как термитник, термитам необходимо очень мало информации. Первая стадия строительной активности (закладка основания), как показал Грассе, является результатом внешне беспорядочного поведения термитов. На этой стадии они беспорядочно разбрасывают комочки земли, но каждый комочек пропитывают гормоном, привлекающих других термитов. Ситуацию можно представить следующим образом: начальной «флуктуацией» является несколько большая концентрация комочков земли, которая рано или поздно возникнет в какой-то точке области обитания термитов. Возросшая плотность термитов в окрестности этой точки, привлеченных несколько большей концентрацией гормона, приводит к нарастанию флуктуации. Поскольку число термитов в окрестности точки увеличивается, постольку вероятность сбрасывания ими комочков земли в этой окрестности возрастает…» [9] Здесь «согласованное» поведение определяется исключительно чувствительностью к гормону, выделяемому самими термитами, или, обобщая, чувствительностью элементов к сигналу, который сами и генерируют. А это уже можно назвать передачей и приемом информации, поскольку она «нужна субъекту (организму) для возможности выбора при стремлении к достижению некоторой цели. Поэтому, говоря о живом организме, понятие качества информации вполне закономерно и может быть охарактеризовано ее соответствиям тем целям, которые стремится достигнуть тот или иной субъект, его способностью воспринять информацию и его способностью ее использовать.» [10] Но вот как объяснить проявление «коллективного разума» в поведении птиц во время перелета, согласованное поведение которых называют еще и коллективным эффектом или проявлением единой воли, которой подчиняются отдельные особи. Суть этого поведения сводится к тому, что при перелете, вожаками стаи становятся и молодые особи, совершенно не имеющие опыта перелета, но четко ведущие к месту назначения. Стаи саранчи безошибочно находят путь через пески и пустыни к зеленым долинам, туда, где есть корм, несмотря на то, что отдельные особи, как и в первом случае, не «знают» о направлении движения и цели этого движения. Достаточно важно, что проявление единой воли оказывается намного сильнее инстинкта самосохранения. Так, при перемещении той же стаи саранчи, она никогда не останавливается перед препятствием, не огибает его, а, оставляя жертвы, продвигается к цели. «Столь же неудержимы мыши-полевки и лемминги во время своих внезапных миграций. Встретив на пути ров, они не огибают его, не ищут иного пути, а живой волной захлестывают, заполняя до краев копошащимися телами, по которым сотни тысяч других безостановочно продолжают движение. Затоптанные, задавленные, задохнувшиеся в глубоком рву, перед тем как погибнуть, они не делают ни малейших попыток вырваться, образуя мост для тех, кто идет следом. Сильнейший инстинкт выживания оказывается подавленным и полностью заглушённым.» [11] Такое динамичное, пластичное поведение макробиологической системы дает повод называть многим исследователям эту систему «сверхорганизмом». Возможно, они и правы, так как мы видим, что основной и единственный императив поведения макробиологической системы – выживание – реализуется не на уровне естественного отбора, с изменением внутреннего качества, и тем самым лучшей адаптации к внешней среде, а как бы на организменном уровне, когда гуморальная и нервная системы обеспечивают мгновенную обратную связь. Но в этом случае это просто невозможно, так как невозможны ни гуморальная, ни нервная системы в этом самом «сверхорганизме». Но вот что ответственно за обратную связь в этом случае? Возможно, что согласованное поведение элементов и тем самым целостное поведение «сверхорганизма» обеспечивается чувствительностью к полям, в природу которых в рамках данной работы нет смысла углубляться, но именно только оно и способно обеспечить такую скорость взаимодействия. От человека, имеющего более сложную структуру и к тому же обладающего Сознанием, мы вправе ожидать несравнимо большие возможности и способности, проявляющиеся в коллективном поведении. По крайней мере, рассматриваемые ниже возможные реакции человека на угрозу жизни, в которых у него неожиданно проявляются экстрасенсорные способности, дают основание допускать это. На данный момент мы рассмотрим лишь биологическую основу человека, механизмы реализации самосогласованного поведения его в популяции или в макробиологической системе. Но перед этим следует еще раз подчеркнуть, что самосогласованное поведение элементов, образующих макробиологическую систему, а значит и целостное поведение самой системы, обеспечивается чувствительностью элементов к флуктуациям внутренней среды, к тем же сигналам, которые способны и генерировать. Самоорганизация в популяции человека Переходя к популяции людей, следует заметить, что схема, или, точнее, механизм самосогласованного поведения тот же самый. Но только, если у простейших насекомых согласованное поведение предопределяется чувствительностью к химическим веществам, то у более сложных организмов – к поведению, которое простым тоже никак не назовешь. Но именно через поведение передается готовность индивидов подчиняться и способность только управлять, подчинять. Это как раз и есть те сигналы, которые и обеспечивают самосогласованное поведение индивидов и целостное поведения системы. Здесь важно, чтобы индивиды могли однозначно интерпретировать поведение и соответственно на него реагировать, выстраивая, таким образом, стройную иерархически соподчиненную пирамиду. Способность выстраивать свое поведение соподчинено не является приобретенным опытом, она является генетически зашитой программой поведения индивидов. Это не продукт разума, ответственного за лучшее взаимодействие с окружающей средой, а посему в этом случае совершенно не важно – правильное или неправильное решение принимает доминант. Важно его наличие, и наличие этой связи, обеспечивающей самосогласованное поведение индивидов в макробиологической структуре. Инстинкты, ответственные за это поведение, называют иерархическими. И, поскольку в системе идет постоянный процесс самоорганизации, то значение существующей связи между индивидами, или значение межличностных взаимодействий в популяции, очень и очень трудно переоценить. Она, эта деятельность, должна играть решающую роль в плане не только целостного поведения системы, но и ее сохранения. С этой точки зрения, иерархические инстинкты, входящие в социальные, или правильнее их называть видовыми, или системными, и выполняющие функцию систем саморегуляции системы, должны быть в некоторых случаях намного сильнее инстинктов самосохранения индивидов. Об этом говорят и этологи: «Это самые практически значимые инстинкты (а вовсе не сексуальные, как полагал Фрейд). Их проявления наблюдаются в нашей жизни едва ли не непрерывно. Они проявляются во всех видах властных взаимоотношений, во внутрипопуляционных конфликтах, в религиозных отношениях, в отношениях ученик-учитель, в рекламе в основном эксплуатируются тоже эти инстинкты. Ну и во многом другом…» [12] Далее уместно привести отрывок из работы Протопопова «Трактат о любви. Как ее понимает жуткий зануда». «Здесь, в какой-то степени повторяясь, в какой-то забегая вперед, я напомню о принципиальных отличиях во взглядах на воспитание на базе концепции «чистого листа», и на базе концепции, скажем так, «листа исписанного». Если из первого следует, что для формирования должного характера ребенка достаточно самых скромных педагогических талантов и усилий (ведь они ложатся на чистый лист, и, значит, в любом случае будут вполне четко проявляться в характере ребенка), то из второго следует, что педагогические воздействия в общем случае конкурируют с врожденными схемами поведения, которые обладают ненулевой прочностью и силой, а стало быть, педагогика должна иметь не абы какую, а, напротив, достаточно высокую эффективность, чтобы воспитательные схемы поведения возобладали в конечном итоге. Или, образно говоря, педагогические письмена должны быть более яркими и прочными, чем врожденные. Вот если у человека нет врожденной программы поведения, затрагивающей тот или иной аспект современной жизни (или врожденная более-менее приемлема в нынешних условиях), то тогда да, достаточно самой скудной педагогики. Но, к нашему сожалению, врожденные иерархические инстинкты к числу слабых, не всесторонне приемлемых, не относятся. Однако еще раз уместно напомнить, что доверительные отношения — это далеко не синоним самоуниженных — позиционировать себя низкорангово по отношению к ребёнку столь же нежелательно, сколь и демонически тиранить его. Недопустимо ни самому становиться в позу раба, ни ставить в эту позу ребёнка; казалось бы — общеизвестная банальность. Однако иерархические инстинкты лучше всего понимают только эти две позы – или раба, или надсмотрщика; в результате многие воспитатели, соглашающиеся с недопустимостью роли надсмотрщика, машинально встают в позу раба!» [12] А дальше все очень просто. В силу этих иерархических инстинктивных программ «люди самособираются в иерархические пирамиды, это почти также неизбежно, как образование кристаллов. Если будет задействован весь ряд иерархических программ, то люди могут образовать огромную по масштабам, но примитивную по устройству структуру соподчинения – авторитарную империю. Эта структура совсем не обязательно самая выгодная для каждого человека и всех вместе, или самое эффективное и правильное из того, что люди могли бы создать, примени они к тому же еще и разум. Это всего лишь самое простое», но, тем не менее, именно таким образом и образуется макробиологическая система, способная реагировать на изменения внешней и внутренней среды как целостность. Самое главное, по крайней мере, сейчас для нас это то, что иерархические инстинкты, такие же по силе и даже сильнее, чем инстинкты самосохранения, действуют всегда и постоянно, как бы проверяя систему на прочность, и тем самым обеспечивают постоянный процесс самоорганизации. В этой ситуации, безусловно, идет постоянный процесс межличностных взаимодействий, и возникающие межличностные отношения, находясь постоянно в зоне внимания Сознания, естественно обслуживаются им. Конечно, соотносить к межличностным взаимодействиям лишь только проявление иерархических инстинктов было бы неверно. К ним нужно прибавить и половые инстинкты биологической особи, возможно, и другие. Но, так или иначе, есть смысл объединить все инстинкты, ответственные за межличностные взаимодействия, и уже относительно них рассматривать возможные императивы поведения человека, о существовании которых было заявлено в работе «Самоорганизация как смена мировоззрения». В ней, в частности, была предложена следующая схема. Если исходить из того, что деятельность систем саморегуляции человека, или выживание, как необходимый атрибут поведения человека, как представителя биологического вида, проявляется всегда, то Сознание само, определяя степень значимости деятельности той или иной системы саморегуляции и организуя свое поведение относительно них, и предопределяет тот или иной императив поведения. А именно:
Следует заметить, что именно такой подход к деятельности Сознания относительно инстинктов, ответственных за межличностные взаимодействия, и дает возможность говорить не только о существовании реального рычага управления, влияния на мировоззрение субъекта, но и утверждать о возможности дискретности реальностей и, соответственно, мировоззрений. Отступление Сделаем небольшое отступление от последовательности изложения материала. Прежде всего, обратим внимание на то, что вышеизложенные варианты императивов поведения человека вроде бы просты, и самое главное, – при подходе к человеку как двухкомпонентной системе, состоящей из Сознания и биологической системы, или тела, вроде бы и очевидны. И, кажется, будто бы легко и просто их реализовать. Если Сознание сопровождает инстинкты, ответственные за межличностные взаимодействия, то на системном уровне получаешь мировоззрение выживания; игнорирует – альтруизма или демократии; а если не замечает – получаешь нереализованную до сих пор реальность: назовем ее жизнью. Но почему-то выше было сделано предположение, что этими рычагами пользовались лишь только однажды и не более. Все оказывается намного труднее и сложнее, чем кажется. И дело в том, что «инстинкт удивительно корректен по отношению к разуму. Древний повелитель поведения, он обычно не командует, не требует слепого подчинения, даже не советует. Он только незаметно направляет желания и мысли, оставляя разуму полную свободу облечь желание в подходящую времени и обстановке форму. Ведь он, инстинкт, древен и консервативен. Жизнь же меняется, на то и дан разум, чтобы ориентироваться в меняющихся, нестандартных ситуациях и принимать решения. Нам кажется, что мы поступаем так, а не иначе потому, что так хотим, нас так воспитали, это наше убеждение, — и почти никогда, что нас побуждает к этому что-то слепое, грубое, враждебное нашему разуму. Нам так трудно поверить, что в мотивации нашего поведения участвуют инстинкты. Ибо разум почти никогда не борется с инстинктом, и инстинкт не глушит разум. Они сотрудничают. Миллионы лет…» [14] И, кстати, не стоит забывать, что инстинкты, ответственные за межличностные взаимодействия, являются практически наиболее значимыми для биологической системы и очень сильными, особенно иерархические. Так что, сопровождая эти инстинкты и формируя, сообразно им, свой мир, Сознание не просто предопределяет императив поведения выживания, но и сохраняет всегда неизменным и соответствующее ему мировоззрение. Но самое главное из этого следует то, что Сознание не настолько свободно в своем поведении как кажется. Но все же чем плохи эти межличностные связи, взаимодействия, обеспечивающие самосогласованное, целостное поведение макробиологической системы, которые можно назвать базисными? Ведь они же заложены самой природой и необходимы. А природа, как мы знаем, казусов не допускает. По крайней мере, у животных таких проблем нет, хотя впрочем, нет у них и мировоззрения. Что касается человека, то, как ни парадоксально, вариантов много, и их корни лежат именно в двухкомпонентности его системы в наличии у него Сознания, мир которого с миром физико-химических процессов самой биологической системы никак не пересекается. Во-первых, в отличие от человека, животные действительно никогда не выходят за пределы своих инстинктов и взаимодействуют с окружающими их средами через инстинкты. Тем самым, не противопоставляя себя природе, они являются неотъемлемой ее частью. А, значит, и постоянно находятся в гармонии с ней даже тогда, когда природные катаклизмы угрожают их жизни. Все очень просто, так как у них, как у человека, нет второго мира – мира смыслов, абстракций, значений, в котором живет Сознание. И им не надо переводить полученные сигналы от акцепторов и инстинктов в этот смысловой, понятийный мир, для их идентификации. Они, эти сигналы, исходящие извне и изнутри, воспринимаются ими однозначно и также четко выполняются, как в идеальной биологической машине. У человека же, имеющего двойной мир – мир Сознания – естественно-природный, требующий этого «перевода», все намного сложнее, поскольку императив его поведения как целостной системы определяется исключительно поведением самого Сознания. А там, как произошел перевод, понят ли адекватно, воспринят ли серьезно… Понятно, что говорить о гармонии человека с природой уже совершенно не приходится. Исходя из этого, получается, что с одной стороны организм человека взаимодействует с окружающими его средами не напрямую через инстинкты, а как бы опосредованно через «призму Сознания», с их переводом в смысловой мир. Заметим, что человек уже не животное. Но с другой стороны Сознание взаимодействует со средами тоже опосредованно – через организм, и воспринимает их через «призму инстинктов», – вроде бы еще не человек. Эта двойственность приводит к тому что, с одной стороны Сознание сильно занижает восприимчивость, чувствительность человека к флуктуациям окружающей среды, а с другой стороны сильно занижена роль Сознания в процессе взаимодействия с окружающими средами. Говорить о гармонии человека с природой в любом случае не приходится. Он как бы вне ее со всех сторон. В свете усиливающихся природных, экологических и техногенных катаклизмов и катастроф такая неадекватная реакция человека неизбежно приводит к печальным последствиям. Трагедия, произошедшая в Индонезии 26 декабря 2004 года, да и не только она, свидетельство тому. Но тогда в результате произошедшего сильного землетрясения в океане было спровоцировано мощное цунами, которое поглотило более 240 тысяч человек. Но что удивительно, животные успели перейти в безопасную для них зону, а для людей даже большой и неожиданный отход воды от берега не послужил сигналом опасности, прихода большой волны и большой беды. То есть и Сознание в этом случае не сработало на надвигающуюся опасность. Следует коснуться и другого аспекта, связанного с природой человека. Это уже, во-вторых, с соотношением заложенной природой агрессивностью в человеке и моралью, определяющей правила поведения в популяции. Здесь тоже существуют большие противоречия. Так, во внутривидовых взаимодействиях у животных, ведущих стадный образ жизни, при первой встрече всегда проявляющаяся агрессивность приводит либо к драке, либо к тому, что особи жестами, звуками выражают свое недружелюбие. Но после выяснения отношений агрессивность, а вместе с ней и возникающее напряжение, снимаются и больше не возникают. И если все же дело доходит до драки, то ее целью является лишь только унижение противника, но никак не его уничтожение, ведь, так или иначе, но это поражение, и проигравший обязательно уступает место более сильному сопернику. Именно так выстраивается иерархическая пирамида в стае животных, и включается самосогласованное поведение в системе. И главное, что при этом дело до убийств во внутривидовых отношениях у животных не доходит. На это природой накладывается табу, и тем самым выяснение отношений у животных переносится практически на уровень, носящий ритуальный характер. У человека же, с биологической точки зрения слабо вооруженного и поэтому имеющего сильную агрессивность, но генетически заложенную слабую мораль, взаимодействия легко переходят за рамки биологических запретов, превращая тем самым внутривидовые взаимодействия и межличностные отношения в нечто более безобразное и ужасное, чем у животных. «Мы должны всегда это ясно понимать: человек напридумывал много страшных орудий убийства и стал необычайно вооружен, оставшись в то же время по своим инстинктам тем, чем были его предки. Беда человека не в его агрессивности, а в слабой моральной оснастке ее…» [15], которая должна, в этом случае, обязательно дополняться культурными запретами. В противном случае Сознание, являясь гиперактивным и изобретательным, легко находит нестандартные решения для достижения поставленных целей, тем самым не только доводит межличностные взаимодействия и, соответственно, отношения на совершенно другой уровень, но и обеспечивает конкретного индивида соответствующим мировоззрением. Базисная реальность или реальность выживания А теперь есть смысл переходить к механизму формирования различных реальностей и соответствующих им мировоззрений. Так, в случае реализации первого или базисного императива поведения человека, но только на уровне макросистемы, когда Сознание сотрудничает с инстинктами, ответственными за межличностные взаимодействия, и при этом формирует свой ценностной ряд значений, смыслов в своем мире, и образуется базисная реальность. Межличностные отношения играют существенную роль в формировании этой базисной «реальности» и соответствующего ей мировоззрения, а значит и определенного отношения к себе и окружающим средам, мирам. Судите сами, межличностные отношения как субъективно переживаемые взаимосвязи между людьми всегда возникают в виде эмоций. Так, в случае соответствия реализованных связей с генетически заданной программой – положительные, а в случае несоответствия – отрицательные. Но самое главное, что независимо от того, являются ли эти эмоции положительными или отрицательными, они всегда являются реакцией исключительно организма или биологической системы индивида на установившиеся связи внутри макросистемы, выполняя в ней роль обратных связей. А затем, эти эмоции – гордыня, тщеславие, злорадство, зависть, ненависть, гнев, страх, обида, ревность, являясь источником неосознанных мотивов поведения, и начинают обслуживаться Сознанием. Самое страшное в этой ситуации заключается в том, что человек, не имея сильной, генетически заложенной программы социального поведения, или морали, вынуждает гиперактивное, изобретательное Сознание, сопровождающее и обслуживающее эти эмоции, многократно усиливать внутривидовую войну. С этой точки зрения, Сознание, обслуживая именно эти межличностные взаимодействия, тысячелетиями оставляет мировоззрение людей неизменным (можно назвать его базисным, основным), сохраняя соответствующий эмоциональный фон, поле в социальной среде, в которой находится человек, и которая выступает для него в качестве второй среды. Ну а состояние системы, находящейся в базисной реальности, описывать очень легко. Я сошлюсь в данном случае на известную личность. И, несмотря на то, что в данной ссылке речь идет о состоянии системы в России, оно характерно практически для всех систем, реализующих первый императив поведения относительно инстинктов, ответственных за межличностные взаимодействия. Не обессудьте, что описывается состояние системы в критической ситуации. Характер, тенденция состояния сохраняется и в более спокойные времена, но только не выступает в такой крайней форме. «Вся Россия стонет от ужаса вырвавшихся наружу, ничем не сдерживаемых зверских инстинктов, побуждающих людей совершать самые ужасные, бессмысленные убийства… Положение России ужасно. Но ужаснее всего не материальное положение, не застой промышленности, не земельное неустройство, не пролетариат, не финансовое расстройство, не грабежи, не бунты, не вообще революция. Ужасно то душевное, умственное расстройство, которое лежит в основе всех этих бедствий. Ужасно то, что большинство русских людей живет без какого бы то ни было нравственного или религиозного, обязательного для всех и общего всем закона: одни, признавая религией отжившие, не имеющие никакого разумного смысла, ни, главное, обязательного для поведения значения старинные верования руководствуются в жизни только своими соображениями и вкусами; другие же, признавая ненужность каких-либо верований (религий), точно также руководятся только своими самыми разнообразными соображениями и желаниями. Так что большинство людей, действующих теперь в России, под предлогом самых разноречивых соображений о том, в чем заключается благо общества, в сущности, руководятся только своими эгоистическими, почти животными побуждениями» – это отрывок из статьи Л.Толстого «Не убий никого». Прошло более ста лет, после написания данной работы, но состояние системы сохранилось. И посему очень актуален призыв, высказанный в десяти заповедях и принятый в христианстве, которые конечно можно рассматривать как свод культурных, недостающих человеку, запретов:
Понятно, что это есть не что иное, как призыв оторваться от животности и стать человеком. Но в свете вышеизложенного этот свод заповедей можно воспринимать и как призыв к выводу самой макросистемы на альтруистический императив поведения, предполагающий мудрость и зрелость Сознания. И именно системы, поскольку все эти заповеди по существу призывают к альтруистическому поведению индивидов относительно инстинктов, ответственных за межличностные взаимодействия. Все мы знаем, что, изменяя причину, мы тем самым изменяем следствие. Понятно, что инстинкты не отменишь. Они либо есть, либо их нет. А для сохранения целостности макробиологической системы и самосогласованного поведения индивидов, входящих в нее, как мы понимаем, их и не может не быть. Более того, они просто необходимы. И, к сожалению, культурные запреты, включенные в процессе онтогенеза и дополняющие слабую генетически заложенную мораль человека, тоже будут слабы, если не будут в процессе онтогенеза прививаться особые отношения к этим инстинктам. На этом мы остановимся чуть ниже. А на данный момент следует также заметить, что заповеди призывают не только к отмене «гражданской», внутривидовой борьбы и к качественно другим отношениям между собой, поскольку, игнорируя инстинкты, ответственные за межличностные взаимодействия, снимаются и эмоции, вызываемые ими, но призывают и к переводу внимания Сознания в другое поле деятельности, к другой среде – естественно-природной, которая именно с этого момента становится первостепенной, первоочередной. Таким образом, несмотря на то, что альтруистический императив поведения системы предполагает лишь только игнорирование этих инстинктов, а не их отмены, он радикально может поменять мировоззрение и, соответственно, и восприятие индивида, его состояние и состояние системы, в которую он входит. Таким образом, при реализации императива поведения, когда Сознание сопровождает и обслуживает инстинкты, ответственные за межличностные взаимодействия и соответствующие им межличностные отношения, в системе формируется «базисная реальность». Основными недостатками этой реальности являются отсутствие культурных и нравственных императивов поведения, дополняющих слабую оснастку генетически заложенной программы морали человека и неадекватное восприятие сред. Сознание воспринимает окружающие среды через «призму организма». И организм взаимодействует с ними тоже опосредованно, через «призму Сознания». Если первое, приводящее в некотором смысле к гражданской войне, и зафиксированное в «базисной реальности», при адаптации нововключенного в систему человека впечатывается в его биологическую систему, то жесткая фиксация внимания Сознания на обслуживание инстинктов, ответственных за межличностные взаимодействия, и приводящая к двоякому восприятию окружающих сред, фиксируется на уровне регулировок сенсорных систем. Так формируется мировоззрение человека, соответствующее рассматриваемой «реальности», и замыкается круг. Альтруистический императив поведения системы. Реализация демократии Ранее говорилось о том, что инстинкты, ответственные за межличностные взаимодействия, очень сильны, и что переход к другому императиву поведения относительно них очень труден. Но, кроме этого, сложность перехода к другому императиву, в частности, к альтруизму и соответствующему ему мировоззрению, заключается еще в том, что добиться согласованного поведения индивидов, входящих в образуемую ими систему, относительно инстинктов, ответственных за межличностные взаимодействия на системном уровне, можно лишь только договорным путем. А это очень не просто. Такое отношение к этим инстинктам должно быть ярко отражено в культуре народа, в его традициях. Ведь «педагогические письмена должны быть более яркими и прочными, чем врожденные», которые через импринтинг, онтогенез, систему воспитания, то есть через те механизмы, которые делают индивида либо «маугли», либо человеком, включаются в систему саморегуляции поведения индивида. А этот процесс может быть довольно длительным, должен быть целенаправленным и, безусловно, на системном уровне. Иначе все слова договора ничего не значат. Но даже в том случае, когда такое отношение к инстинктам уже включено в систему саморегуляции поведения индивида, назвать «реальность» устойчивой при реализации данного императива поведения, как показывает опыт, невозможно. И, тем не менее, именно этим способом древние греки осуществили переход с «базисной реальности» к «реальности демократии» в период золотого века Афинского государства, реализовав оригинальную выборную систему, основанную на жребии и ориентированную на усмирение инстинктов, ответственных за межличностные взаимодействия. К этой системе древние греки подходили долго, но революционные шаги начались с реформ, проведенных в 594 году до н.э. Солоном и через 85 лет продолженные Клисфеном. Так, по жребию выбирался совет пятисот, суд присяжных, совет старейшин, коллегия десяти стратегов, коллегия архонтов и еще ряд других должностных лиц. Но главное было то, что «…В общественном сознании древних греков идеал народовластия был органически слит с идеалом свободы. При этом в понятие свободы вкладывался двоякий смысл. Как правило, свобода политическая шла рука об руку с личной свободой каждого гражданина полиса. Об этом писал Аристотель в Политике: “Основным началом демократического строя является свобода… А одним из условий свободы является – по очереди быть управляемым и править… Второе начало – жить так, как каждому хочется» [16]. Именно жребий, уравновешивая шансы всех занять ту или иную должность, порождал альтруистическое поведение субъектов относительно иерархических инстинктов, при этом снимал отрицательные эмоции, возникающие в системе, и, как следствие, внутривидовую борьбу. Через 20 лет после проведенных реформ Клисфеном в 509 году до н.э. система подверглась испытанию на прочность, которое смело можно назвать последующим шагом на пути становления и расцвета Афинского государства. Этим испытанием стало персидское нашествие, сначала – Дария, в 490 году до н.э., а затем, спустя 10 лет, Ксеркса, мощь и сила которых воспринималась всеми адекватно – как стихийное бедствие, катастрофа. Но, тем не менее, они были отбиты и биты. Если в 490 году до н.э. армия Дария потерпела поражение на суше, в знаменитом марафонском сражении, то в 480 году до н.э. армия Ксеркса, споткнувшись на Фермопилах (там их сильно потрепали 300 спартанцев во главе с Леонидом), были разбиты и на море, в Саламинском проливе. Разве это не было чудом для всех? Было. Конечно, было. Кстати, более ста лет назад известный французский филолог и философ Эрнест Ренан назвал феномен греческой культуры “греческим чудом”. С тех пор это словосочетание закрепилось и превратилось просто в широко используемый термин, фиксирующий этот феномен, как явление. Это и есть не что иное, как следствие реализации вышеприведенных заповедей путем усмирения иерархических инстинктов, также приведшая к изменению внутреннего состояния самой системы, рассмотрение которого просто необходимо. Но для начала посмотрим, как о них, о греках, отзывались окружающие их соседи, и чем они отличались от них. Как говорится, посмотрели – удивились. Их в те времена никто и никогда всерьез не воспринимал и относился соответственно – снисходительно. «В восприятии окружающих их варваров, пишет Ю.В.Андреев в работе “Цена свободы и гармонии”, греки были детьми не только ввиду короткости их исторического опыта, но и ввиду их странного для постороннего взгляда легкомыслия, непоседливости, несерьезности и легковесности всего их поведения и образа жизни. С точки зрения других древних народов они были чересчур общительны, смешливы, неумеренно болтливы и суетливы, а сверх того еще и слишком любопытны: постоянно во все совали свой нос и всему удивлялись, что не могло не раздражать неторопливых, внешне невозмутимых и замкнутых людей Востока. От их внимания, конечно, не могли ускользнуть и особое пристрастие греков ко всякого рода состязаниям и играм, их вечная погоня за славой и стремление всегда и во всем быть первыми. Такие серьезные и основательные люди, как те же египтяне, финикийцы или вавилоняне, не находили во всем этом ничего иного, кроме чисто детского тщеславия и суеты сует» [17]. Ну что возьмешь с них, что можно ожидать от них? Они же дети! Но самое интересное, что их детство оказалось не только их детством, но и всей цивилизации. Размышляя о непреходящем обаянии греческого искусства, К.Маркс писал: «И почему детство человеческого общества там, где оно развилось всего прекраснее, не должно обладать для нас вечной прелестью, как никогда не повторяющаяся ступень? Бывают невоспитанные дети и “старчески умные дети”. Многие из древних народов принадлежат к этой категории. Нормальными детьми были греки», продолжаем цитировать Ю.В.Андреева, оставшись, так сказать, внутри этой метафоры (К.Маркса). Пожалуй, можно было бы заметить в целях ее корректировки, что другие народы древности не были ни “невоспитанными”, ни преждевременно созревшими, “старчески умными детьми”. Они вообще ухитрились миновать в своем развитии фазу детства и практически сразу стали взрослыми, как некоторые низшие организмы в животном мире. Соответственно, и греки были не просто “нормальными” детьми, но вообще “единственными настоящими детьми в истории человечества» [17]. Их, как и всех нормальных детей, проходящих “период почемучек”, интересовало абсолютно все. И, скорее всего, это связано с тем, что альтруистический императив поведения системы, предполагая перевод внимания общественного сознания и, соответственно, перевод всей энергии, ранее затрачиваемой на внутригрупповую борьбу, на другую деятельность и другую среду. Далее, читаем у Ю.В.Андреева: «От других народов Древнего мира их отличала, прежде всего, необыкновенная широта, наполненность и многообразие их внутренней, духовной жизни и ее внешних проявлений. В них не было узости, односторонности, вообще свойственных древнему и средневековому человеку. Они никогда не замыкались на какой-то “одной, но пламенной страсти” подобно египтянам, которые, едва успев появиться на свет, уже начинали беспокоиться об ожидающей их загробной жизни, или евреям, вечно занятым выяснением отношений со своим капризным и деспотичным богом, или финикийцам, интересовавшимся только торговлей с дальними странами и больше ничем. Греков интересовало абсолютно все, и во всем они успели проявить себя как народ универсально одаренный, одинаково способный к самым различным видам хозяйственной, политической, интеллектуальной и творческой деятельности. Греки были единственно нормальными, то есть всесторонне и гармонично развитым народом древности, и именно это сделало их самих и их цивилизацию своего рода аномалией, как бы выпавшей из общего ряда древних цивилизаций, в подавляющем большинстве своем склонных к одностороннему, параноидальному развитию» [16]. Наверное, стоит добавить к этому еще то, что их отличало от остального мира, способность к реализации альтруистического императива поведения относительно инстинктов, ответственных за межличностные взаимодействия, и приведшая к таким последствиям. Мы знаем, как относились к грекам соседи – снисходительно, и какими были греки в их восприятии. Но самое интересное, что восприятие окружающего мира у них, у греков, в отличие от соседей, было действительно другое, и отношение их к миру было действительно другим. И прав был Платон, утверждая: “Что бы эллины не перенимали у варваров, они всегда доводили это до более высокого совершенства”. Это касается абсолютно всего: философии, литературы, искусства, науки. И, несмотря на то, что демократия в Афинах просуществовала недолго (после изнурительной тридцатилетней Пелопоннесской войны в 431-404 гг. до н.э. демократия в Афинах пала), в ней все же была реализована другая реальность с совершенно другим мировоззрением, и, соответственно, другое восприятие у людей, как бы не обремененное межличностными взаимодействиями, и обращенное к двум существующим для субъекта средам, совершенно по-другому. Что же происходит? Почему уж так хрупка демократия, которая достигается такими усилиями? Почему так легко и быстро может «упасть», можно сказать, что почти мгновенно (конечно относительно времени ее становления), и на смену ей всегда приходит тирания? Причин возможно много. Но хотелось бы остановиться на некоторых аспектах. Поскольку в основе демократии лежит альтруистическое поведение Сознания относительно инстинктов, ответственных за межличностные взаимодействия, которое в свою очередь предполагает не их вытеснение, а лишь только игнорирование, то эти инстинкты, находясь в зоне внимания Сознания, постоянно конкурируют с тем отношением к ним, которое сформировалось в традициях, культуре народа и включилось через онтогенез в систему саморегуляции поведения самого индивида. Эта конкуренция и есть та слабая ниточка, на которой держится в этом случае демократия. Так что из такого подхода следуют две основные причины падения демократии конкретно в Афинском государстве. Во-первых, тридцатилетняя Пелопоннесская война значительно сократила количество пассионариев в системе, тем самым сместив равновесие в сторону биологической природы человека. Напомним, что пассионариями являются люди, обладающие врожденной способностью абсорбировать из внешней среды энергии больше, чем это требуется только для личного и видового самосохранения. Во-вторых, во всех явлениях, опирающихся на договорные механизмы, – культуре, традициях, – всегда сидит элемент игры, как чего-то нарочитого, искусственного, и предполагающего определенные правила поведения, или правила игры, обязательные абсолютно для всех. И если вдруг кто-то из «играющих» нарушает правила этой игры, договор, как и сама игра, начинает ломаться, теряется их смысл. И «с последними чисто формальными рудиментами игрового поведения исчезает также и всякая претензия на культуру, и общество снова опускается на уровень архаической культуры. Во всяком случае, опять вступает в свои «права» неограниченное насилие» [18]. То есть все возвращается на круги своя. С исчезновением или уничтожением пассионариев, культуры, нравственных императивов поведения те могучие силы, которые сидят в человеке как в представителе биологического вида, а именно инстинкты, ответственные за межличностные взаимодействия, начинают провоцировать соответствующие им отношения. Но, уже не связанные никакими обязательствами друг к другу, эти взаимодействия формируют соответствующие цели, реализация, достижение которых рано или поздно начинают подталкивать общество к формированию новых правил, новых договоров, но уже другой игры, других традиций, другой культуры и, может быть, другой реальности. Таким образом, в «реальности демократия», которая формируется при альтруистическом поведении Сознания относительно инстинктов, ответственных за межличностные взаимодействия, снимаются многие проблемы, существующие в «базисной реальности». Но основная проблема данной «реальности» заключается в том, что она совершенно неустойчива. Это связано с тем, что при реализации данного императива поведения инстинкты, ответственные за межличностные взаимодействия, остаются в зоне внимания Сознания. И хотя они не обслуживаются Сознанием, их существование, как и возможные межличностные отношения, все равно зафиксированы в биологической системе человека в виде «значений», смыслов, существующих в самой «реальности». Это не означает, что мы имеем дело со смешанными «реальностями», вовсе нет. В некотором смысле это можно рассматривать как абстрагирование системы от «базисной реальности» с образованием новой – «демократии», которая и обеспечивала индивида соответствующим мировоззрением и восприятием окружающих его сред, но никак не отказ от нее. В этом случае инстинкты, ответственные за межличностные взаимодействия, находясь в зоне внимания Сознания конкретного человека, постоянно конкурируют с культурой, традициями сдерживающими их. И совершенно очевидно, что рано или поздно, они сбрасывают общество в «базисную реальность». Возникает совершенно очевидный вопрос – насколько импринты сильнее инстинктов? Что было бы с «базисной реальностью», не будь она впечатанной в биологическую систему человека вместе с «реальностью демократия»? Некоторые исследователи считают, что инстинкты сильнее по своему воздействию, нежели импринты. Но существование самой «реальности», подтверждающей то, что импринты и установки имеют жесткую фиксацию и необратимость, а также устойчивое двоякое восприятие сред, нам преподносит другой вариант. Возможная реальность и возможное мировоззрение А вот теперь, чтобы перейти к другой ступени возможного мировоззрения, следует обратить особое внимание на третий императив поведения, поскольку, применяя его относительно инстинктов, ответственных за межличностные взаимодействия, мы по существу выводим их из зоны внимания Сознания. И следует обратить особое внимание по той простой причине, что при этом императиве поведения по существу выключаются биологические каналы связи, ответственные за целостность макробиологической системы, существование которой без них невозможно. Но именно в этом случае, точнее, при реализации третьего императива поведения, когда при угрозе сохранения целостности или жизни внимание Сознания автоматически фокусируется на саму угрозу, а не на реакцию организма, вызванной этой угрозой, и проявляются экстрасенсорные способности человека. Кроме этого, Сознание, проявляя свою гиперактивность, не только своеобразно решает возникшую проблему, но проявляет при этом свои свойства и свою природу. И хотя в нижеприведенных примерах происходит такое, во что верится с трудом, многие из нас в своей жизни все же в той или иной форме, безусловно, сталкивались с этим. Во время Великой Отечественной войны рядом с Филатовым упал снаряд. “Я четко видел (я не забуду никогда), – пишет Филатов, – как таял снег вокруг раскаленной болванки, как по стальной поверхности зазмеились огненные трещины, как медленно начали отделяться и плавно подниматься осколки. Все это происходило бесшумно, словно в немом кино. А потом – все обрело привычный ритм. Яростно взметнулся столб взрыва, рвануло, будто доской ударило по ушам, и я потерял сознание” [19]. «У многих еще осталась в памяти многократно показанная в 1989 году по телевидению короткая, в 3-4 секунды, видеозапись, на которой у летящего на минимальной скорости на высоте 92 м вблизи зрительских трибун аэродрома Ле Бурже под Парижем МиГ-29 вдруг отказывает двигатель (попадание птицы), самолет клюет носом, заваливается вправо, уходит в сторону от людей и взрывается на земле. Времени для спасения самолета не было, так же, как и для спасения пилота, и действительно, по отдельным кадрам видеоизображения несложно установить, что летчик катапультировался в последнее мгновение и на высоте 16 м он все еще находился в кресле с нераскрытым парашютом. Это происходило, согласно показаниям "черного ящика", в 13 часов 44 минуты 00 секунд 8 июня 1989 года. Эта же запись впоследствии показала, что летчик-испытатель ОКБ имени А.Микояна Анатолий КВОЧУР за секунду до катапультирования успел сделать так много операций по управлению неисправным самолетом, что в нормальной обстановке на это могли бы уйти минуты. А рассказ-анализ самого летчика-испытателя об этом событии, произошедшем на авиасалоне, занял вообще несколько часов: "…Отчетливо увидел, как почему-то медленно стала сминаться, пошла гофром носовая часть фюзеляжа, как ударил огонь, но взрыва не слышал. Наверное, потому, что в эти секунды старался сгруппироваться, чтобы как-то смягчить неизбежный удар о землю… После взрыва самолета – кстати, он показался мне как бы растянутым во времени и беззвучным, как в немом кино, – ударная волна пошла в стороны и вверх. Она-то и развернула меня так, что ноги оказались вверху, и я довольно здорово приложился к земле спиной, на мгновение отключился, но сразу пришел в себя…» [19] «У другого заслуженного летчика-испытателя, Марка ГАЛЛАЯ, при испытаниях истребителя Ла-5 пожар в воздухе все же произошел. В книге "Испытано в небе" (1963) он так описывал это летное происшествие: "Откуда-то из-под капота выбило длинный язык пламени… Снизу в кабину пополз едкий сизый дым… Дрогнул, сдвинулся с места и пошел по какому-то странному двойному счету масштаб времени. Каждая секунда обрела способность неограниченно, сколько потребуется, расширяться: так много дел успевает сделать человек в подобных положениях. Кажется, ход времени почти остановился!" Заметьте, испытатель пишет "кажется", хотя тут же утверждает, что за считанные секунды сумел проделать огромное количество дел…» [19] «…Выбрали небольшую полянку на одной из вершин тянувшегося на многие километры хребта. Рассвело, и значит, идти дальше становилось опасно. Бойцы группы бессильно упали прямо в грязь. Я приютился на корневище древнего пня и стал с помощью карты уточнять наши координаты. Получалось, что база "духов" была буквально на склоне соседней горы, и, чтобы вспугнуть возможного противника, я решил вызвать огонь артиллерии по видневшейся в направлении нашего дальнейшего движения вершине. До нее была пара километров, так что несколько огурцов (снарядов) не помешало бы. Артиллеристы приняли заказ, а мы стали прислушиваться, ожидая пушечного залпа. Вдруг что-то неопределенное, подобное холодному душу, окатило меня. Острая дрожь побежала по коже. Во мне словно зазвучал исполненный ужасом крик. "Жди неприятностей!" – звенело у меня внутри. Я вздернулся и застыл с широко раскрытыми глазами. Не знаю, что двигало мной тогда, какой-то инстинкт, интуиция, но я торопливо встал, окликнул замкома группы: "Петрович, всем быстро встать и перейти левее метров на тридцать, под серое дерево", – будто советуясь с кем-то у себя внутри, отдал я распоряжение. Разведчики недовольно выполнили приказ, про себя ругая меня последними словами за "бабий каприз". Ага, вот и выстрел. Первый снаряд, рассекая густую облачность, просвистел у нас над головами. Разрыв. Отлично! Прямо в "чеченскую" вершину. Еще выстрел – свист снаряда. Но, Боже! Его свист совсем не похож на предыдущий. Так снаряд шипит лишь, когда летит на нас. Это я сразу понял. Рявкнул, что есть сил: "Ложись!" – и сам нырнул в глину небольшой выемки рядом с пнем. Разрыв. Комья грязи, обрезанные осколками ветви, больно осыпали нас. Хватаю станцию и ору: "Огурцы"! Стоп, вашу мать! У вас стволы дают разнос плюс-минус два километра. По своим бьете!" Артиллерия прекращает огонь. Их наводчик извиняется: "Прости, Гюрза, стволы изношены, как старые сапоги…" – Петрович, все целы? – интересуюсь я у старшины. – Все. Не переживай, командир, – слышу в ответ. И чуть погодя: – Спасибо, командир! – За что, Петрович? – За это, – и Петрович кивает на прежнее место отдыха. Там, где располагались наши бойцы всего 5 минут назад, дымилась горячим паром остывающая воронка… Что было причиной, повлекшей мое желание поменять место дневки? Чьи слова звучали во мне тревогой?» [19] «Удивительный феномен воздушного аса, трижды Героя Советского Союза Александра Ивановича ПОКРЫШКИНА, еще ждет своей разгадки. За годы войны он провел 156 воздушных боев, сбил (только официально) 59 самолетов противника, сам не был сбит ни разу. За ним охотились лучшие пилоты Люфтваффе, немецким асам удалось сбить множество ведомых Покрышкина, но сам Покрышкин был словно заговоренным. В конце концов, немцы признали бесполезными подобные попытки и стали предупреждать своих летчиков: "Ахтунг, ахтунг! Покрышкин ин дер люфт! (Внимание, Покрышкин в воздухе!)" Это объявление было равносильно фразе "Кто не спрятался – я не виноват!" У немцев были асы, которые сбили больше самолетов, но не было асов несбиваемых. Покрышкин же так и остался непобедимым… После войны он не раз попадал в воздухе в сложнейшие передряги, но вопреки всему удачно приземлялся. Удача никогда не отворачивалась от него. Последний раз он рисковал, уже будучи пассажиром самолета, который попал в сильнейший грозовой фронт; пилоты тогда сами не понимали – как сумели избежать гибели лайнера…» [19] «1945 год. Советские войска вступили в тяжелые бои за немецкий город Бреслау. Взвод автоматчиков под прикрытием дымовой завесы с боем взял кирху в центре большой площади, к башне протянули провод для корректировки артогня. Однако провод был вскоре перебит случайной пулей. Командир послал связиста, однако, он был убит, едва только ступил на простреливаемую насквозь площадь. Следующим послали "на верную смерть" связиста АНТОНОВА, солдата родом из города Тихвин. Едва связист пополз по ровной, как стол, площади, асфальт вокруг буквально вскипел от сотен пуль, сплошные фонтанчики и брызги превратились в туман, окутавший человека. Ураганный огонь продолжался все время, пока он полз около 50 метров, отделяющих его от кирхи. Все, кто видел эту картину, с самого начала мысленно похоронили Антонова, но он дошел, дополз до обрыва, соединил провод и только внутри кирхи Антонов потерял сознание от перенесенного напряжения.» [19] А это уже совсем другая война. «Боливия, 1971 год. Седьмая спецгруппа “зеленых беретов” прибыла в эту страну из США, чтобы тайно проникнуть вглубь территории, охваченной повстанческим движением, и нанести удар в тылу у мятежников. Среди 48 американских солдат, вошедших в состав спецгруппы, был и двадцатилетний сержант Том Музила», – пишет Дон Миллер в статье “Как победить страх”. «…Боевые действия приняли столь ожесточенный характер, что командование “зеленых беретов” в Форт-Брегге сократило срок пребывания 7-й спецгруппы с одного года до пяти месяцев. Приказ об этом подошел вовремя. Через неделю после эвакуации Музила узнал, что оставленный ими лагерь полностью уничтожен в результате мощного огневого налета повстанцев. Все пять месяцев в горных джунглях Боливии Музилу подстерегала смерть. Она таилась за каждой скалой, на каждой лесной поляне. Тем не менее, он вернулся оттуда без единой царапины. Рассказывая о себе, о своей юности Музила вспоминает: “Иногда во время занятий каратэ у меня возникало очень странное ощущение. Словно все, что со мной происходит, я вижу глазами постороннего наблюдателя. Это ощущение я называю “отстраненностью”. Когда я его испытывал, то все эмоции действительно уходили прочь. Я казался себе роботом, неспособным испытывать страх, сомнения, боль, роботом, эффективно действующим по программе, берущейся неизвестно откуда”. То, чему научился Музила у Осимы (а он успел до армии получить от него черный пояс), помогло ему в Боливии избежать липких пут страха. Способ оказался довольно прост. Надо полностью забыть себя, чтобы страху некуда было вонзить свои когти. И в таком состоянии идти прямо на опасность, сосредоточившись на том, что вокруг тебя, а не внутри. Тогда становится возможным автоматически, не думая ни о чем, но своевременно и правильно реагировать на то, что происходит» [20]. Говоря другой терминологией, сознание воспринимало окружающую среду не через призму эмоций, инстинктов, а напрямую, минуя их. Обладая опытом дзэнского психотренинга в каратэ, Музила смог спокойно взглянуть в глаза смерти. Понимая причину своего страха, он возвысился над ним. Том настоял, чтобы его посылали командиром отделения во все разведывательные рейды. Кстати, на Руси такие воины испокон веку звались охотниками. «Во время этих операций, – рассказывает Музила, – у меня каждый раз возникало знакомое по каратэ ощущение отстраненности. Благодаря ему я успевал каким-то образом уклоняться от любой опасности. Мы несколько раз попадали в засады. Погибали почти все, кроме меня. А в меня ведь тоже стреляли.» [20] Хотя хождение по углям считается феноменом. Люди, ходившие по раскаленным углям, известны у многих народов Земли. Так, например, в Болгарии существует древний религиозный обряд, который называют несторианским. Он приурочен к празднику святых Константина и Елены, то есть, из года в год разные люди, совершая данный обряд, повторяют это чудо. Вот как описывает это В.Мезенцев в своей популярной энциклопедии “Чудеса”. “Под звуки иступленной, беснующейся мелодии танцоры медленно прошагали туда, где грозно тлел в темноте круг из пурпурных огней, кратер метров шести в диаметре. Живой коридор, по которому они прошествовали, вмиг сомкнулся. Тодор неторопливо пересек круг огня, вернулся обратно и сразу же пошел по краю круга. Шел он вразвалочку, будто не ощущая сумасшедшего жара под ногами, и так равнодушно глядел окрест, на сотни изумленных, искаженных, с вытаращенными очами лиц, что я подумал, а не трюк ли все это огненное действо…” Очевидно, что неподготовленный человек, неспособный входить в измененное состояние сознания, рискует получить мгновенно сильные ожоги. Дон Миллер, рассматривая возможные механизмы хождения по горящим углям все в той же статье “Как победить страх”, отмечает: “Короче, весь секрет в том, чтобы уметь управлять своей психикой, а через нее и своим телом. Секрет все-таки есть. Доктор Бест, получивший свою ученую степень в 1976 году за анализ систем, возникающих на стыках разных наук, утверждает, что пока нет сколько-нибудь удовлетворительного физиологического или биофизического объяснения феномена хождения по раскаленным углям. Ясно только одно: с помощью своего разума человек каким-то образом изменяет на непродолжительное время физические характеристики отдельных участков своего тела. Принципиально важно то, что этот механизм самоконтроля позволяет успешно противостоять не только огню, но и многим другим травмирующим воздействиям – химическим, механическим, психологическим и т. д.” [20] Таким образом, коль такое “безопасное” хождение по пышущим жаром углям, имеющих температуру порядка 450 градусов по Цельсию никак нельзя назвать случайным везением, то в таком случае и то, что в сержанта Музилу пули не попадали, а Филатова даже снаряд не взял, тоже случайностью назвать нельзя. Все это проявление гиперактивности Сознания при реализации рассматриваемого императива поведения, когда Сознание фокусирует свое внимание непосредственно на самой угрозе сохранения целостности, исходящую извне. Оно, как мы видим, активно вмешиваясь во внешнюю среду, слегка приоткрывает свою природу, творчески, по своим непонятным нам законам решает возникшую проблему, вплоть до проявления своей материальности. Выводы, приведенные выше, не покажутся уж настолько невероятными, если мы обратимся к восточной трактовке взаимодействия Сознания и тела, в частности, изложенной в статье “Сознание в поединке” Юрия Зуева: "Суть восточного понимания роли индивидуального сознания в любой деятельности (не только боевой) хорошо показана в известном послании Такуана, настоятеля буддийского храма Тодай-дзи в Японии, мастеру меча Ягю Тадзима-но ками (1571-1646), учителю фехтования при дворе сегуна. По существу, это не письмо, а целый трактат, вошедший в историю дзэн-буддизма как трактат "О непоколебимом духе-разуме". Так, в этом трактате дается следующая инструкция: "В случае фехтования, например, когда противник пытается напасть на вас, ваши глаза сразу же ловят движение его меча, и вы можете последовать за ним. Но как только подобное произойдет, вы перестанете владеть собой и, несомненно, потерпите поражение. Это называется "остановкой" (речь идет о свойстве духа-разума фиксироваться на чем-то одном так, что трудно оторваться – Ю.З.). Вы, конечно, видите меч, собирающийся поразить вас, но не позволяйте своему уму "останавливаться" на этом. Оставьте намерение контратаковать противника в ответ на его угрожающий выпад, перестаньте строить различные планы на этот счет. Просто воспринимайте его движения, не позволяя своему уму "останавливаться" на них, продолжайте двигаться все также навстречу противнику и используйте его атаку, обращая ее против него самого. Как только разум "останавливается" на каком бы то ни было объекте – будь то меч противника или ваш собственный, атакующий вас человек, манера или размах его либо вашего действия – вы теряете контроль над собой и неизбежно становитесь жертвой вражеского меча. И когда вы настраиваете себя против него, ваш разум также пристыковывается к нему. Поэтому не думайте не только о противнике, но даже и о себе." [21] Так что оснований для самоорганизации макросистемы и формирования в ней систем саморегуляции, но уже не по биологическим каналам связи, имеется достаточно, поскольку в случае вытеснения их из зоны внимания Сознания в дело включится само Сознание, которое по своим правилам и законам, сообразно своей природе, и организует эти необходимые связи. Нужно лишь для этого создать определенные условия. И призыв к созданию этих условий был дан в Нагорной проповеди Христа. Это был призыв к осуществлению следующего скачка в развитии цивилизации, поскольку, если в десяти заповедях призывали к альтруистическому поведению относительно инстинктов, ответственных за межличностные взаимодействия с последующим образованием «реальности демократия», то в Нагорной Проповеди Христа идет призыв к их полному выводу из зоны внимания Сознания. Снимая жесткую фиксацию внимания Сознания на инстинкты, ответственные за межличностные взаимодействия, снимается и причина неустойчивости «реальности демократия» и двоякое восприятие человеком окружающих его сред. В данном случае Сознание будет воспринимать эти среды не опосредованно через призму инстинктов, а напрямую, выступая в этом случае в качестве дополнительного органа чувств, тем самым снимая все противоречия, возникающие при взаимодействии человека с окружающими его средами. Человек в этом случае станет сопричастен с ними, и наступит гармония. И все же процитируем некоторые заповеди из Нагорной проповеди Христа. «– Вы слышали, что сказано древним: не убивай, кто же убьет, подлежит суду. А я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду. – Вы слышали, что сказано древним: не прелюбодействуй. А я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с ней в сердце своем. – Вы слышали, что сказано: люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего. А я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящих вас и молитесь за обижающих вас, и гонящих. – Вы слышали, что сказано: «око за око, и зуб за зуб». А я говорю вам: не противься злому. Но, кто ударит тебя в правую щеку твою, обрети к нему и другую». В Нагорной проповеди, как видно, запрещены не только действия, но и дан запрет держать их даже в мыслях, то есть в зоне внимания Сознания. Но как же быть в этой ситуации, как реализовать данный императив поведения, если мы знаем, что инстинкты, ответственные за межличностные взаимодействия, очень сильны, и если они есть, а они не могут не быть, то всегда, находясь в зоне внимания Сознания, будут навязывать Сознанию соответствующее поведение? Как мы помним, для реализации альтруистического императива поведения потребовалось длительное время, достаточное для формирования культуры, традиций, включающих в себя соответствующее отношение к инстинктам, ответственных за межличностные взаимодействия. Но в этом случае этот прием уже не работает. Инстинкты либо есть, либо их нет. И никакой системой воспитания, какой бы высокой эффективностью она ни обладала, невозможно изменить природу человека, – только отношение к ней. И, чтобы выйти из тупика, надо опять воспользоваться природой: в популяции людей всегда имеется порядка 1% особей, не имеющих этих инстинктов, и которых в обществе называют самоактуализирующимися личностями. Их отличает от других личностей адекватное восприятие реальности и адекватное самопонимание, приводящие к способности управлять собой, своим духовным миром. Кроме этого, они являются образцом психически здоровых людей, максимально выражающих свою человеческую сущность. И очень важный для нас момент, – обладая большим творческим потенциалом, они практически реализуют его. Это, конечно, не все, но достаточно, чтобы понять, что они по существу являются великолепным примером того, кем может стать и чего может достичь человек, избавившись от навязчивых инстинктов, ответственных за межличностные взаимодействия. Ну, а примеров возможного состояния системы, к которой призывают заповеди Христа, к сожалению, нет. Оно еще не было реализовано нигде и никогда. Но оно частично приоткрывается в самой Нагорной проповеди, и слабым дополнением этому служит и известное состояние системы, реализованное в «реальности демократия», в которой древние греки вели себя как самоактуализирующиеся личности. И, как ни парадоксально, но, если древние греки, построив выборную систему на основе жребия, играли в самоактуализирующихся личностей, то в базисной реальности все наоборот, – эти личности играют в системных людей. Не имея инстинктов, ответственных за межличностные взаимодействия, самоактуализирующиеся личности являются благодатной почвой для системы воспитания, через которую и приобретают схемы этих взаимодействий. Но для них такие схемы, как культура и традиции для греков, имея договорную основу, выступают как игра, нарушение правил которой ломает эту игру и, соответственно, снимает претензии на установившиеся взаимодействия. Тогда на смену одной игры может появиться другая и с другими правилами, и так далее. И именно в этом проявляется их внесистемность. Но они все же способны образовывать устойчивую систему, а значит и устойчивую и абсолютно новую реальность, но уже не по биологическим каналам связи, их просто нет, и не через систему воспитания, а используя исключительно природу Сознания. Есть смысл вновь подчеркнуть, выделить, что третий императив поведения, примеры которого рассматривались выше, дает повод говорить о включении нового дополнительного органа чувств – самого Сознания, которое, фокусируя свое внимание на угрозе жизни, оказалось способным активно вмешиваться в саму реальность. И не опосредованно, через «призму» реакций организма, а напрямую, решая при этом возникшую проблему по-своему и своими, нам непонятными методами, тем самым проявляя себя не формальной, условной, а активной единицей, не только материально созерцающей, но и материально созидающей, творящей. Но, «если бы к нынешнему нормальному числу чувств в человеке было присоединено еще одно или два чувства, то явление, представляющееся нам теперь феноменальным миром, развернулось бы, может быть, в нечто совершенно различное и более обширное вследствие добавочного раскрытия этих чувств» [22]. К вышесказанному добавлю слова профессора Баретта: “Таинственность нашего существа не ограничивается тонкими физиологическими процессами, свойственным как нам, так и всякой животной жизни. В нашей человеческой личности скрыты более высокие и мощные силы, чем те частные проявления их, которые известны нам, как наше сознание, воля, разум. Существуют сверхнормальные и трансцендентальные силы, проблески которых в настоящее время мы лишь изредка улавливаем, а за пределами сверхнормальных сил лежат бездонные пропасти. Божественное дно души – конечная Реальность, наше сознание которой является лишь отражением или слабым отблеском” [23]. А дальше снова все очень «просто». В силу того, что самоактуализирующиеся личности, не имея инстинктов, ответственных за межличностные взаимодействия, не способны самособираться в систему, структуру, их надо собирать в команду под одну задачу. В данном случае важно, чтобы Сознание этих личностей воспринимало эту задачу с интересом и однозначно серьезно. И если это условие будет выполнено, то мы волей неволей подставляем их под необходимость организовывать эти недостающие межличностные связи, которые выступят как потребность для индивидов. Именно таким образом будет реализован третий императив поведения, когда на угрозу, в данном случае на потребность межличностных связей, реагирует непосредственно и напрямую само Сознание, которое в этом случае и решит эту проблему, сообразно своей природе. Это будет уже процесс не организации, а самоорганизации межличностных связей, значит и системы, диссипативной структуры, целостность которой и будет обеспечиваться чувствительностью, восприимчивостью индивидов к тем же сигналам, которые способны генерировать. Как будет организована система саморегуляции этой структуры, определить однозначно совершенно невозможно, но, учитывая то, что она будет связана с природой, материальностью Сознания, кое-что предположить все-таки можно. «Формирование Коллективного Разума (Коллективного Интеллекта) в чем-то аналогично формированию человеческого мозга. В самом деле, мозг человека, как и других животных, состоит из нейронов, которые сами по себе не способны к какому-либо разумному действию. Но в своей совокупности они рождают некое системное свойство, присущее этой совокупности, которое мы называем мышлением. Его изучение не сводится к изучению свойств отдельных нейронов — это действительно системное свойство совокупности нейронов! И оно не зависит от воли людей. Точно так же и Коллективный Интеллект. Его образует совокупность индивидуальных интеллектов отдельных людей, разумов, играющих в этой совокупности роль отдельных нейронов. И эта система («совокупность индивидуальных разумов») обладает свойствами, не выводимыми из свойств отдельных разумов, это — системное свойство. И его потенциальные возможности, оценить которые сегодня мы еще не в силах, не зависят от желания и действий людей, это — результат самоорганизации» [24]. Мы можем предположить еще, что Коллективный Интеллект будет регулировать поведение отдельных людей и обеспечивать целостное поведение самой системы. Кроме этого, совершенно очевидно, что во вновь образованной системе сформируется новая «реальность» со своими «значениями», смыслами, взглядами и отношением человека к окружающему его объективному миру, отражающая и новые системные свойства. Эта «реальность» и будет той, к которой призывает Христос в своей Нагорной проповеди. Это в ней будет реализовано состояние, описанное им. И эта «реальность», совершенно не отягощенная «базисной», впечатанная в биологическую систему человека вместе с фиксацией адаптированного под нее необходимого количества органов чувств, регулировкой сенсорных систем, фиксацией способности формировать абстракции и способности воспринимать Сознанием окружающие человека среды не через «призму инстинктов», а напрямую, и будет образовывать мировоззрение конкретного человека, входящего в эту систему. Так будет сформирована не только новая реальность, но и через механизмы, формирующие у человека соответствующее мировоззрение, которые впечатывают в его плоть и кровь эту реальность, замкнется и круг. Следует заметить, что, если «реальность демократия» была неустойчивой вследствие того, что древние греки лишь только играли в самоактуализирующихся личностей, то данная «реальность» будет устойчивой. И круг будет прочен, так как в ней никакой игры нет, и все будет по-взрослому: самоактуализирующиеся личности будут поставляться в общество посредством формирования у всех индивидов, включающихся в это общество, нового мировоззрения. Самоорганизация такой системы, общества приведет совершенно к новым системным свойствам, как естественно-природному явлению, к новым способностям, возможностям. И каков путь, вектор его дальнейшего развития, предопределить совершенно невозможно, поскольку мы не способны оценить эти способности и возможности, но которые и предопределяют цель и способ ее достижения. Рассматривать современный системный кризис, о котором говорилось в начале этой работы, надо как возникшее на данном этапе развития человечества несоответствие системных свойств общества к требованиям Биосферы Земли, с достижениями, технологическими возможностями человечества. Кроме этого, увеличивающиеся скорости накопления информации, ее обработки и передачи предъявляют совершенно новые требования к качествам, свойствам человека и системы, которые и могут возникнуть в результате новой самоорганизации, с образованием совершенно нового общества, этноса, состоящего исключительно из самоактуализирующихся личностей. Таким образом, исходя из вышеизложенного материала, следует, что в обществе могут быть реализованы две устойчивые реальности, соответствующие им мировоззрения, вследствие различных самоорганизаций. Именно это и дает повод говорить о дискретности как реальностей, так и мировоззрения. И переход общества с «базисной реальности» к новой самоорганизации даст возможность не только выжить этому обществу, но и совершить качественный скачок в своем развитии и формировании Ноосферы Земли.
|
||
|
|
|
|
|||
