|
|
Российский Фонд Трансперсональной Психологии |
Международный Институт Ноосферы |
||
|
||||
|
г. Москва
|
|
|
|
|
||||
|
ДОМАШНИЕ СВЯТЫНИ
Божества и духи-хозяева нганасанов, от которых зависят наиболее важные жизненные нужды не отдельных родов и семейств, а всей народности, известны под общим наименованием нгуо [~но]. Духи эти не имеют своего реального воплощения в виде каких-либо изображений из дерева, камня, металла или другого материала. И в мысленных представлениях нганасанов божества и духи высшего порядка часто не имеют определенного образа. Совершенно другое наблюдается относительно койка - родовых и семейных духов. У них всегда есть определенное материальное воплощение не только в зооморфном или антропоморфном искусственно сделанном образе, но и в виде камней и других элементов природы, обработанных руками человека. Отсюда можно заключить, что нганасаны под названием койка разумеют всякие материальные воплощения второстепенных духов-хозяев, покровительствующих членам одного рода или семьи. Именно в таком смысле материального воплощения духа нганасаны называют и православную икону "русским койка". Поселок Хатанга они называют койка маду - "жилище, дом койка", так как там находится церковь. Некоторые горы, скалы или большие камни также почитаются, как указывалось, за койка. В этих случаях признаком наличия здесь духа-хозяина является или необычный, бросающийся в глаза внешний их вид, или какое-либо необычайное событие, случившееся около них и приписываемое воздействию духа-хозяина этого места. В среднем течении р.Логата находится озеро. На берегу его расположены два стоячих камня, которые почитаются за койка. Люди боятся проходить между этими камнями, так как у них есть свойство узнавать "нечистых" людей и приносить им несчастья. Проезжая мимо, таймырские нганасаны обязательно приносят оленей в жертву этим койка. Предметы небольших размеров, какого бы они чудесного вида ни были, становятся койка, т.е. делаются одухотворенными и приобретают духов только в том случае, если последних вселит в них шаман. Для того чтобы сделать тот или иной предмет койка, необходимо испросить через шамана у общего духа-хозяина всех [койка] специально духа-хозяина [для этого койка]. Человек, нашедший камень или какой-либо другой предмет необычной формы, обращается за советом к шаману: "Может ли этот предмет стать моим койка?". Если шаман по известным ему одному признакам даст положительный ответ, совершается шаманский обряд одухотворения предмета для превращения его в койка. По своему происхождению койка, как указывалось, бывают естественные, не обработанные руками человека, и искусственные. Естественные койка - большей частью камни какой-либо необыкновенной формы. Особенно почитают каменных койка вадеевские нганасаны. Объясняют они это следующим образом. Если сделать койка из дерева, дух-хозяин дерева требует взамен срубленного для этой цепи дерева одного человека из родни хозяина койка, и тот умирает. Считая это большим грехом, нганасаны предпочитают заводить себе каменных койка, не требующих человеческой жизни. К естественным относятся и такие, например, предметы, как рог дикого оленя с необычайно уродливыми разветвлениями, шкура животного непривычной масти, дерево причудливой формы и т.д. Попытка исчерпывающего перечня всех тех естественных предметов, которые могут стать койка, была бы тщетной. Причины появления новых койка носят всегда сугубо индивидуальный характер. К искусственным койка относятся созданные руками человека из дерева, кости и металла. Деревянные и костяные койка представляют собою зоо- и антропоморфные скульптурные изображения различной величины. Железными койка часто служат металлические подвески шаманского одеяния, имеющие всевозможные формы - от животных до небесных светил. Обычно ими бывают подвески, завещанные умирающими шаманами своим родным и домашним в качестве охранителей их от различных болезней. Так как шаманские привески приобретают духов еще при жизни шамана, то над ними не производится обряд вселения духа. По своим функциям койка бывают универсальными и узкоспециальными. К первым койка обращаются за помощью в самых различных случаях - при болезнях, при потере оленей, когда нужно отомстить врагу и т.д. Так, при болезни, выходя на улицу, становятся перед нартой, в которой находятся койка и, легонько ударяя по ней палкой, говорят: "Почему мы при наличии вас болеем, помогите нам". Однако койка помогают не бескорыстно, они получают за это подарки - бусы и различные безделушки, а в серьезных случаях - оленей, которых отмечают тамгами. Часто, исцелив больного, они "съедают" оленя, который таким образом пропадает вместо больного. Уранник рассказывал мне: "Когда нынче заболела моя жена, я обратился с просьбой к своему койка. Жена моя поправилась, но за это на другой день волк зарезал оленя. Это съел койка за то, что поправил мою жену". Однако при сильных болезнях избегают обращаться к койка, так как они могут и не помочь, а дух сильной болезни может рассердиться и ухудшить положение больного. Универсальные койка бывают всевозможного вида, наиболее интересны из них металлические антропоморфные, состоящие из отдельных частей, распространенные также у юраков и энцев. Поскольку они связаны с понятиями о парциальных душах, описываются они дальше при характеристике воззрения нганасанов на душу. К узкоспециальным койка относятся приносящие удачу при охоте и рыболовстве, покровительствующие семье, домашнему очагу и т.д. К охотничьим койка принадлежат привезенные мною в Музей антропологии и этнографии Академии наук СССР в Ленинграде два деревянных мужских изображения, одно из которых с ярко выраженными признаками пола, обитых железными и медными пластинками, кольчугой, предохраняющей от действия злых духов [Иванов, 1970, рис.87]. Рыболовные койка бывают железными [или из дерева], в виде рыбы, и хранятся в чехлах из снятых целиком рыбьих шкурок. Перед тем как идти на промысел, промышленник ударяет палочкой по нарте, в которой лежат охотничьи и рыболовные койка, и просит послать богатую добычу. После удачного промысла охотники кормят койка, обмазывая их кровью или окуривая костным мозгом убитых диких оленей. Если этого не сделать, койка обижаются и не дают добычи. "В этом году Дютадие Нерго ничего не добыл, - говорили мне нганасаны, - в этом он виноват. Перед тем как идти на охоту, он просил своих койка дать ему добычу. И они дали, он убил двух диких оленей. Но после этого он не покормил своих койка и перестал убивать диких оленей". Не всегда охотничьи койка бывают антропоморфными, иногда они представляют собою шкуру с головы дикого оленя с неотделенными рогами необычной формы. Койка огня, по словам одних, делают из раздвоенного сучка дерева, в виде человека, по словам других - из шкуры с головы медведя. Койка огня хранятся внутри маленькой нарты, привязываемой сверху большой. У некоторых семей бывают койка-шаманы, представляющие собой кукол в шаманском костюме. К ним обращаются, когда хотят увидеть вещие сны. Койка-хозяйка чума делается из раздвоенного сучка в виде двухголового женского изображения в миниатюрной женской шубке, специально сшитой из шкурки дикого оленя. Экземпляр, привезенный мною в Музей антропологии и этнографии Академии наук в Ленинграде, имеет поясок с подвесками из бус и разных мелких пуговиц, представляющих собой приношения [Иванов, 1970, рис.88, 1]. Койка-хозяйка чума ставится на женском месте внутри чума, а все остальные койка вносят в чум очень редко. Поскольку койка-хозяйка чума женского пола, к ней относятся так же, как к женщине. Так, при свертывании чума изображение ее выносят последним, вместе с женскими вещами, которые, как известно, считаются "нечистыми". Выносят, свернув в женское одеяло, и кладут в "нечистую" нарту, где находятся женские принадлежности. Некоторые койка пользуются исключительным почитанием, как например койка рода Нгойбуо, являющиеся в сущности святыней всех вадеевских нганасанов. Хранятся эти койка в семье Бульчу Нгойбуо, младшего из братьев. Это два камня, один из которых считается мужчиной, другой - женщиной. При мужском камне имеется пучок со стрелами, при женском - иголка, нитки и женская меховая сумочка с лоскутками. Кроме того, при них же наводится медведь в виде медвежьей шкуры. Оба койка хранятся в круглой коробочке, внутренняя стенка которой раскрашена поперечными черными и красными линиями. Старший браг Бульчу, Тыймы, рассказывал мне: "Наши койка тунгусского происхождения. Они появились тогда, когда небо и земля создавались, и ведут свое происхождение от тунгусов с "шитыми" лицами. Однажды я болел корью и вся моя семья лежала больная. Дело происходило днем. Мне наяву явился хозяин койка. Вошел старик тунгус и стал что-то говорить по-своему. Я ничего не понял. Тогда он сказал мне по-якутски: "Через три дня откочуйте, тогда будет хорошо". Как он исчез, я так и не заметил". Тот же Бульчу жаловался мне: "Несколько лет тому назад заболел на охоте Джатобие, поевши с голоду мяса больного оленя. Услыхав об этом, я разыскал его и привез еле живого к себе домой и стал за него просить своих койка, дав слово, что если Джатобие поправится, обязательно даст им хорошую важенку. Но Джатобие, поправившись, пожалел дать важенку. И когда я ему напомнил об этом, отказался. На другой день после этого волк съел ту самую важенку, которую я просил для койка. Так теперь люди не уважают койка. Мало того, и сам Джатобие едва не погиб. Он погнался за теленком этой важенки по льду. Лед оказался тонким, и Джатобие провалился, едва его вытащили арканом". Мой хозяин Уранник сказал мне однажды: "Ты живешь в соседстве со знаменитыми койка рода Нгойбуо. Может быть, ты подарил бы им монетку". Но затем, немного погодя, прибавил: "Впрочем, ты монетку не давай. Ведь ты, как будто, заходил в тот чум, где находилась роженица. На днях ты был у Конгуптие, а его жена недавно родила. Монетки, наверное, в это время были у тебя в кармане, и роженица после твоего ухода топтала твои следы. Такие деньги поганые, они совсем не нужны койка. Лучше подари большую бумагу, будет тебе тогда счастье. Плохо, что ты не стреляешь из ружья, койка дали бы тебе много удачи. Когда ты пойдешь к чуму Бульчу, то хотя бы издали несколько раз поклонись в ту сторону, где стоит нарта койка, и скажи, чтобы койка наделили тебя счастьем. Когда будешь давать бумагу, сам ее не давай, передай через Бульчу". Когда племянник Бульчу молодой охотник Чиморё прострелил себе случайно руку, это объяснили тем, что он перед этим, вернувшись с удачной охоты, не сделал подарка своим родовым койка, как это он делал всегда раньше. 12 мая 1937 г. Бульчу послал за шаманом. Зимою, когда все болели корью, обещали в случае благополучного выздоровления сделать [для] койка по прибытии на р.Балахня новую нарту. К сожалению, скрыли от меня обряд ее изготовления. И мне удалось только заснять шкуру убитого оленя вместе с запряженной новой нартой [Попов, 1936, рис.39]. Я это сделал днем, когда мужчины уехали на охоту. Как и следовало ожидать, оставшиеся в чуме передали обо всем Бульчу. Вечером он пришел ко мне в чум и стал говорить: "Ты поступаешь неладно. Мы сильно боимся, что ты смотришь и берешь тень (снимаешь), как бы койка не рассердились и не случилось бы худа как нам, так и тебе". Когда приблизились роды одной женщины из нашего стойбища, семья ее вместе с ней откочевала к другому стойбищу, чтобы не осквернить койка Нгойбуо. Следующий факт показывает, каким большим почитанием пользуются койка рода Нгойбуо среди других родов вадеевских нганасанов. В начале июня 1937 г. все стойбища торопились аргишить, чтобы перейти до весеннего разлива р.Балахня. Стойбище нганасана Мандюптие из рода Купчик ожидало целых три дня, пока не снимется с места задержавшееся наше стойбище, где находились койка рода Нгойбуо, чтобы не переходить пути и не обидеть этим койка. К ним часто обращались представители других родов, что очень не нравилось людям из рода Нгойбуо. Однажды они мне пожаловались: "Очень не нравится нам, что приходят к койка чужие люди, как Балда и Уранник из рода Окуо, и делают подарки нашим койка. Они этим похищают то счастье, которое предназначают нам койка рода Нгойбуо". Когда весною крупные кочевые группы распадаются на более мелкие, то при разделении двух таких хозяйств, в одном из которых имеются более почитаемые койка, оба хозяйства откочевывают в противоположные стороны. При этом отделяющееся хозяйство действительно откочевывает на далекое расстояние, а другие, остающиеся на месте, только делают вид, что откочевывают в сторону, в действительности, пройдя лишь около полукилометра или даже меньше, они становятся снова стойбищем. Это делается для того, чтобы почитаемые койка не подумали, что остающиеся хозяйства не следуют за ними, пренебрегая ими, а [поняли, что] не следуют [за ними] в силу необходимости откочевывать в другую сторону. Обычно избегают жить на одном стойбище две семьи, имеющие особо почитаемых койка, так как они не ладят между собой и это отражается на положении их владельцев. Из приведенных мною примеров нетрудно увидеть, что в большинстве случаев то глубокое почитание, которым окружены некоторые койка, основано на страхе перед ними. И действительно, койка хотя и приносят людям много пользы, но делают это исключительно из корысти, ожидая за каждую, даже незначительную услугу вознаграждения. Помимо этого, каждый владелец койка все время вынужден думать, как бы чем-нибудь не обидеть их, так как они от этого становятся беспощадными и могут наказывать болезнью и даже смертью. У таймырского нганасана Тасадя есть койка "волк". Это волчья шкура с неотделенной головой и когтями. Койка этот очень не любит детей и, если они дотронутся до его нарты, наказывает их смертью. Так, у таймырского нганасана Фонаранту Порбина был естественный каменный койка, напоминающий человеческую голову с выпуклыми глазами. И вот однажды, когда заболели его родные, Фонаранту стал упрашивать своего койка помочь им. Чтобы слова просящего дошли до койка, принято при этом легонько ударять его палочкой. Палочки не оказалось под рукой, Фонаранту стал ударять железным наконечником копья хорея и выбил ему глаз. После этого он сам ослеп на один глаз. В силу этих свойств койка из покровителей и помощников становятся часто тяжелой обузой, так как если завелся койка, от него уже никак нельзя избавиться. Если койка выкинут, дух его все равно вернется и за такое непочтение "съест" своего владельца. Тот же нганасан Тасадя неоднократно жаловался, что, хотя его койка и приносит ему пользу, он рад бы от него избавиться, но боится сделать это. Следует сказать, что большим почтением пользуются только такие койка, относительно которых верят, что они при обращении к ним действительно оказывают ту или иную помощь. Но не все койка выполняют добросовестно свои функции, и в этих случаях открыто сетуют на них, швыряются ими и даже выбрасывают. Но обычно соседи, чтобы не случилось несчастья, снова кладут их на нарту. Мой хозяин Уранник имел обыкновение часто жаловаться на своих койка: "Мои койка никуда не годятся. Они совсем не помогают". Когда я ему говорил: "Зачем ты так плохо отзываешься. Вот твой сосед Бупьчу очень почитает своего койка", - он отвечал: "Нет, я не боюсь, мои койка ведь очень плохие". Но, несмотря на это, он все же осенью после удачной охоты счел нужным "покормить" своих койка. Взял ковш, положил туда горячих углей, бросил на них кусочки жира дикого оленя и поставил ковш на землю под нартой, в которой хранились койка. У авамских нганасанов в отличив от вадеевских за койка смотрят исключительно женщины, мужчины заменяют их только во время болезни или беременности. У вадеевских нганасанов разрешают только не беременным женщинам запрягать оленей в нарты не особенно чтимых койка. Хранят и возят койка в специальных нартах, большей частью трехкопыльных, покрытых сверху шкурой дикого оленя. Верхняя покрышка нарты в случае удачной охоты на диких оленей меняется ежегодно. Сделав новую нарту, сменяют и старую покрышку из шкуры; при этом нганасаны считают грехом пользоваться самим старой покрышкой и продают ее долганам или якутам, которые выделывают из нее оленьи лямки. 6 сентября 1937 г. Бульчу употребил на покрышку нарты шкуру дикого оленя, подаренную ему Уранником. Вызвано это было тем обстоятельством, что у этого дикого оленя были необычайно причудливые рога, что и было истолковано как особое благоволение духа-хозяина охоты. Уранник, отдавая оленя Бульчу, не заметил особенности рогов и впоследствии очень раскаивался, думая, что этим дарением лишил себя благоволения духа охоты. Бульчу покрыл шкурой нарту койка, подвесил спереди на нарту внутренний жир оленя, а затем положил его внутрь нарты. Голову оленя выставил в перевернутом положении перед нартой. В таком виде нарта находилась в продолжение семи дней. У некоторых койка, как например у описанного выше койка рода Нгойбуо, у нарты хотя и три копыла, но с правой стороны на полозе имеется лишняя четвертая ножка. Ее наличие объясняли тем, что у знаменитого койка нарта должна быть особенной, отличной по своему виду от нарты обычных койка. Иногда полозья нарт делаются в виде рыбы, для этого задним концам их придается форма рыбьих голов и вколачиваются железные зубцы, изображающие плавники. Кроме того, у передних и задних концов полозьев приделываются железные зубчатые пластинки в виде гребешков для предохранения койка от нападения злых духов. Под сиденьем нарты подвешивается маленькое изображение долбленой лодочки, чтобы койка в случае необходимости мог переправиться через реку. Часто на конец нарты привязывают подарки: бусы, медные пуговицы, бляхи и другие безделушки. Внутри короба нарты делают подстилку из черной шкуры дикого оленя, на которую и кладут койка. Нарту койка меняют каждые три года, при этом старую бросают и перекладывают койка в новую. Перед этим переносом над новой нартой совершают особый обряд. Убивают оленя, шкуру его с головой и копытами вешают на дерево по направлению на восток, впрягают ее как живого оленя в новую нарту и оставляют ее стоять в продолжение трех дней. В это время душа убитого оленя отправляется к солнцу, чтобы оно вместо этого оленя послало много новых оленей. Койка обмазывают кровью оленя. Этот обряд совершается весною, после полярной ночи. На стойбищах нарты койка располагают в самом конце вереницы саней. Это делают для того, чтобы женщины и иноземцы, говорящие на другом языке, например долганы, якуты и русские, не могли проходить перед койка, так как это оскверняет их. В нарты койка кладут не только одних койка, но и "чистую" кладь: орудия охоты и рыболовства, мужскую одежду, мясо дикого оленя и рыбу. Разрешается также летом развешивать на этой нарте мясо диких оленей для вяления. Запрягают в нарты койка специальных оленей, отмеченных на шерсти особыми тамгами. Под нарту койка женского пола запрягают важенок. На оленях койка не ездят, их не убивают, мясо их не едят, когда они падут. У вадеевских нганасанов, однако, малооленные иногда запрягают и оленей койка, но только под "чистые" мужские нарты, на которые не кладут предметов женского обихода, причем надевают на них только "чистую" упряжь. Обычно это делают весною, когда упряжные олени отощают. Осенью при удачной охоте кладут в нарту койка жир и копченое мясо диких оленей и гусей. Мясо это и жир едят весною, в пору прилета гусей, на семейном пиршестве, специально устроенном на радостях, что люди смогли дожить до весны. После смерти владельцев койка переходят по наследству младшему сыну. Старшие сыновья умершего в случае необходимости обратиться за помощью к койка приезжают к младшему брату, где находятся койка, или на время привозят их на свое стойбище, а затем возвращают обратно. При отсутствии наследников койка берут посторонние, так как, если их никто не возьмет, духи-хозяева койка все равно вернутся в виде болезни. Когда умирает владелец, некоторые койка плачут, жалея его. Оставшиеся родные делают новую парту, без боковых досок. Койка нганасанов у соседних народностей - долган, якутов и тунгусов - считаются самыми сильными и внушают им страх. Если кто-либо обидит нганасана, он приезжает домой, раскрывает нарту и, приставив к ней койка, обмазывает их кровью специально убитого оленя. Затем он приподнимает кверху нарту и, взявшись руками за передок, жалуется на обидчика и просит наказать его. Или же вносит койка в чум и коптит ему лицо над огнем очага, говоря: "Пусть у моего врага так же сгорит лицо, как у тебя". Враг должен после этого умереть от язвы лица. Из всего сказанного видно, что койка нганасанов в большинстве случаев (за исключением гор, скал и больших камней) представляют собой предметы, заключающие в себе духов, покровительствующих в том или ином отношении отдельной семье или роду. Поскольку от койка зависит благополучие семей и родов, они окружены особым почитанием, которым пользуются также у ближайших групп долган, якутов и эвенков. Это не должно нас удивлять, так как этнография дает много примеров, когда не только иноземные божества и духи, но и иноземные колдуны и шаманы считаются сильнее своих собственных. Заслуживает внимания наличие общего духа-хозяина всех койка, с разрешения которого шаман наделяет выбранные предметы отдельными духами-хозяевами. Это обстоятельство заставляет думать, что существует большая разница между божествами и духами высшего порядка и духами-хозяевами койка, составляющими как бы особую категорию духов низшего порядка, менее сильных, чем первые. Уместен вопрос: можно ли считать нганасанских койка фетишами? Думаю, что ответ может быть только отрицательным, поскольку в настоящее время принято под фетишами подразумевать почитание самих предметов, а не духов, воплощенных в них.
© А.А.Попов. 1984. |
||||||||
|
|
|||
